Скрипнула дверь. Я неохотно подняла глаза.
Рэмерт ушёл. Полотенце было аккуратно сложено на ручке дивана, дверь прикрыта. А на самом видном месте лежали ключи.
Знак доверия?
Итак, я осталась.
Времени до вечера было достаточно. Я употребила его с максимальной пользой: повалялась с книжкой на диване, приняла душ, потом долго расчесывала волосы. Мусора в них набилось – «жуть-жуть», как говорила Лиссэ: и пыль, и щепки какие-то, и нитки. Пожалуй, единственным занятием за вечер, связанным с магией, было сотворение защитного круга. Если уж мне приходилось ночевать в этой комнате, то я хотела быть уверена в том, что проснусь поутру. И желательно не седой. Я тщательно обошла со свечкой все комнаты, насыпала соли по углам. Поперёк проходов натянула сигнальные и «липучие» нити – нежить они не задержат, разве что предупредят о появлении, а вот нахальных магов, у которых может появиться желание разыграть равейну, – вполне. Осталось только постелить на диване, поставить у изголовья сияющий цветок и замкнуть круг.
Желаю себе спокойной ночи.
Облака этой ночью такие контрастные и угловатые, что, кажется, можно порезаться острыми сколами. Луна белее и ярче галогеновых ламп в операционной, а склоны гор и ровное блюдце долины – сплошная непроглядная чернота.
Я стою на плоском камне и прижимаю к груди огромный неряшливый букет – плотные, но хрупкие стебли, а лепестки бледные и снаружи точно подкрашенные багрянцем.
Ветреница.
«Все части растения содержат протоанемонин, – скучным голосом Дэйра вещает память. – Вещество обладает резкими органолептическими свойствами. При подкожном введении приводит к глубоким некрозам тканей…»
«Символ печали, болезни, – откликается загадочно Лиссэ. – Скорби…»
Стебли крошатся, точно они вылеплены из снега.
Максимилиан лежит у подножья камня, нелепо вывернув шею, и ветреницы растут вокруг него так густо, что не видно земли.
– Ксиль, – зову я тихо.
Но глаза у него закрыты, а на губах – белые ядовитые лепестки.
Только сейчас я замечаю, что горная долина отчего-то пахнет, как медицинская лаборатория.
Проснулась я уставшая, будто и не ложилась спать.
Кости ломило так, что впору заподозрить грипп. Мне с трудом удалось поджечь горелку в лаборатории и вскипятить немного воды – прямо в походной железной кружке. Я щедро сыпанула в кипяток укрепляющего сбора и, пока настой остывал, попыталась одеться, не перепутав при этом правый сапог с левым.
Получилось – но с большим трудом.
А потом как-то внезапно выяснилось, что времени на сборы и подготовку к экзамену уже почти нет. И я залпом допила тёплый настой, застегнула куртку от доспехов до самого горла, переплела косу зелёной лентой – и выскочила из комнаты, едва не забыв прихватить с собою рекомендательное письмо Дэриэлла.