Одетый в спортивные штаны Салливан уже ждал. Его комната по-прежнему пахла корицей и маргаритками; на полу почему-то были рассыпаны бумаги. Салливан указал на аккуратно заправленную кровать, освещенную квадратом холодного солнечного света из окна.
У меня так устали руки, что, укладывая Нуалу, я едва ее не уронил.
Салливан смотрел через мое плечо:
— Она здесь учится?
— Нет. — Я убрал волосы с ее лица. — Помогите.
Он беспомощно рассмеялся:
— Ты так в меня веришь. Что с ней?
— Не знаю. Думаю, это из-за меня. — Я не поднимал глаз. — Она — фея. Муза.
— Господи Иисусе, Джеймс! — Салливан схватил меня за руку и развернул к себе. — Ты говорил мне, что не заключал сделок! Какого черта она оказалась на моей кровати?!
Его пальцы сжимали мою руку, а я, к своему стыду, не мог унять дрожь.
— Не заключал. Поэтому она здесь. Она ничего у меня не взяла. По-моему, она умирает. Салливан, пожалуйста.
Он смотрел на меня.
— Пожалуйста!
Мой голос звучал странно. Отчаянно.
Салливан выдохнул, отпустил мою руку и потер лицо:
— Джеймс, ты, наверное, ошибаешься. Лианнан сида от голода тает. Она не может оставаться видимой. Эта фея… девушка… у нее человеческая реакция.
— Она — не человек.
Салливан положил руку ей на лоб и пробежался глазами по ее телу.
— Очень худая, — заметил он. — Когда она ела в последний раз?
— Что? Я не знаю. Она не ест.
Я вспомнил зернышко риса у нее на губе.
— Давай сделаем по-моему. Укрой ее. Она замерзает.
Он исчез на кухне, и я услышал, как открывается маленький холодильник. Я вытащил из-под Нуалы одеяло и укрыл ей ноги. Провел пальцем по холодным скулам — казалось, они выступали сильнее, чем при нашей первой встрече. Очертил темные круги под глазами. Какое-то странное, горестное чувство внутри меня требовало свернуться калачиком рядом с ней и тоже закрыть глаза.
Салливан вернулся в сопровождении фруктового запаха.
— Газировка, — извиняющимся тоном сказал он, на мгновение остановил взгляд на моих пальцах на коже Нуалы и продолжил: — Самое сладкое, что у меня было. Еще есть мед, но я решил, что он слишком липкий. Приподними ее. Надеюсь, что она сможет попить… Что я делаю?
Я одной рукой обнял Нуалу. Мы с Салливаном с горем пополам изобразили из себя сиделок: я придерживал ее челюсть, а он понемногу вливал ей в рот питье.
— Осторожнее, смотри, чтобы не захлебнулась.
Я запрокинул ей голову и провел пальцем по горлу. Когда-то я видел, как это делала Ди, заставляя собаку проглотить таблетки.
Нуала сделала глоток.
Повторить. Так мы влили в нее примерно полстакана, а потом она закашлялась.
Кашель — это хорошо?