Материал высокой плотности. Кость тяжелая, словно из свинца отлитая, но свинец мягкий, а это — твердое. И хрупкое, крошится в пальцах.
Излом глянцево-черный, слоистый.
Камни… Кормак. Связь, протянутая на сотни лиг. И странность, которая не давала покоя: как Кормак проник в Кривую башню? Снял тамгу? Минул Сержанта? Кайя исследовал каждый сантиметр комнаты, пытаясь обнаружить хоть что-то.
Тому, кто вошел в дверь — если в дверь, — не оказали сопротивления.
И если сложить факты воедино, то ответ очевиден.
— Хаот. — Раскрошившаяся кость покрывает стол мелкой угольной пылью.
В освобождении нашем не было ничего романтического или героического. Ни штурма с лязгом клинков и криками, ни пламени, ни гордого рыцаря, взобравшегося по отвесной стене башни.
Я ждала Кайя.
Знала, что не придет — он примет ультиматум Кормака, — но все равно ждала. Иррациональная женская вера в чудо…
Сержант вышел из полудремы, в которой пребывал большую часть времени — меньшую он расхаживал по комнате с крайне задумчивым видом, зажав в кулаке фарфоровую кошку. В такие минуты он выглядел чуть более сумасшедшим, чем обычно. Но сейчас он очнулся, подобрался и велел:
— Сядь в кресло.
Кресло стараниями Сержанта заняло самый дальний и темный угол комнаты. Оно было равноудалено от двери и окна, что, по уверениям Юго, весьма затрудняло работу снайпера. Правда, Юго справился бы… с винтовкой.
Но винтовки не было, а Юго вновь притворился пажом.
Место пажа — у ног нашей светлости. Руки пажа — в безразмерных карманах бархатной куртки.
В дверь постучали. Крайне вежливо так постучали. Значит, не охрана: та не страдала излишком манер. Сержант кивнул, убирая кошку в карман, и я сказала:
— Войдите.
Вошли. Вернее, вошел.
Нет, наша светлость понимала, что протекторы разные, но вот… я ждала кого-то, хотя бы отдаленно похожего на Кайя. Но этот человек был… обыкновенен. Пожалуй, так мог бы выглядеть менеджер среднего звена, несколько переросший должность, но застрявший в ней в силу мягкости характера. Среднего роста. Незапоминающейся внешности. И даже характерные узоры мураны выглядят какими-то посеревшими, словно выцветшими.
— Ллойд Флавин, леди. — Он поклонился, прижав руку к воротнику долгополого пиджака. Из петлицы торчала подмерзшая гвоздика, вторая выглядывала из кармана.
— Изольда Дохерти…
Или уже нет…
— Вы бледно выглядите. С вами плохо обращались?
— Нет.
Просто нервы. Ожидание. Токсикоз. И накопившееся раздражение, которое даже выплеснуть не на кого. Тут и посуды нет, которую в стену швырнуть можно.
— Вам требуется помощь врача?