В обед Раппопорт объявил, что товарищеский долг исполнен. Мы лучше потом на готовый спектакль придем.
Все сказали: «Ну, жалко, конечно». И поехали гулять в Ментона. У Кеши болит нога, Семен Борисович по сути своей не пешеход. Оба они путешествуют в гастрономической плоскости. Находят ресторан, наливаются вином и млеют, разглядывая сомлевших на жаре девок. Мы же с Катей ходили, ходили.
Из всех видов выражения чувств мне доступны два — ходить рядом и трещать о пустяках. Я пересказал ей все написанное за три года. Было страшно, если я замолчу — она заскучает, обернется птицей и улетит.
Мои старания приносили плоды. В Гольф-Жуане она взяла меня под руку. А в Грассе чмокнула в щеку липкими после мороженого губами. Я понимал, что это вершина наших отношений, и поклялся не мыть щеку как можно дольше. Через неделю все покатится вниз. Мы вернемся в страну вечнозеленых помидоров. Еще через три недели план Раппопорта сработает — и я усохну.
Говорят, Клеопатра казнила своих несчастных счастливых любовников. Если царица Египта хоть наполовину была похожа на Катю, я бы не жаловался на месте казненных. Всю оставшуюся жизнь им было что вспомнить. Все пять или сколько там часов. Моя же память останется чиста, я буду жить долго, хорошо и скучно. Через пару лет, выметая пыль из-под ковра, найду ее сережку и горько усмехнусь.
— О чем думаете? — спрашивала Катя, когда молчание затягивалось.
— О книжке думаю.
— В ней будут женщины?
— О да!
— А дети?
— Конечно. Я пишу в жанре «ми-ми-ми». Будут дети, птички, собачки. А все экзистенциальные конфликты придется разбирать на примере веселых котят.
— Расскажите.
— Сейчас? Здесь?
— Конечно. Или котята — что-то интимное?
— Вовсе нет. Вот, например. История о бытовой магии. Наша семья практикует, когда припрет. Мы никогда не говорим: «У котика заболи, у Ляли перестань». Нам жаль котов. Мы все болячки отсылаем афганскому бандиту Бену Ладену. Раньше так делали, то есть. Ему полезно для очистки кармы, думали мы. Бен Ладен об этом не знал и не понимал, что происходит. То синяк на колене, то уколотый палец, то подбитый глаз. Как будто он не взрослый мужчина, а две девчонки-сорванца. Вскоре жизнь ему обрыдла. Бен натворил гадостей и был наказан педагогами из американского спецназа.
Сейчас он умер, переродился крокодилом в Ганге. Лежит на дне, переоценивает свое поведение. Но наше-то детство продолжается. Нам пришлось использовать волка, живущего в лесу. Странная жизнь началась у серого. Кругом деревья и кусты, а у него, по ощущениям, то ушиб от холодильника, то ожог от утюга.