Он откидывается назад и ожидает эффекта. Примерно через десять минут звонит телефон. Именно теперь. На другом конце линии пыхтение, стенание – Федерико Феллини. Не мог бы он быстро сюда приехать, жизнь стала для него невыносимой. – Да, да, приезжайте. Он знает это. Каждый раз, когда Феллини звонит, он стоит перед самоубийством. Тогда ему приходится довольно долго отговаривать его. Следующее крушение наверняка наступит.
Едва он снова удобно устроился в кресле–коляске, как он уже сомневается, действительно ли звонил телефон и был ли на проводе Феллини. Вероятно, это было только оживленное воображение? Чрезмерная доза могла уже по–действовать. Против Феллини, кажется ему, говорит, прежде всего, то, что сейчас разгар дня. Феллини обычно пробирается к нему по ночам, как в бордель, с высоко поднятым воротником. Он трус. Он боится на следующий день найти себя в газете. Да, есть многие, которые отрицают его, к примеру, Элиаде, вероятно, также и Юнгер. Все же, если он им нужен, то они приходят.
Уже звонят в двери квартиры. Он слышит, как Брунелла открывает дверь и тут же слышит голос Феллини. Итак, все же, никакого обмана. С другой стороны – не приехал ли он слишком быстро? Обычно ему требуется минимум час, чтобы добраться сюда из этого киногородка… Чинечитта, а сейчас прошло едва ли две минуты. Феллини выглядит как всегда: толстый, потеющий и запыхавшийся, растрепанные волосы художника. В его пиджаке темные очки, которые он, вероятно, использует для маскировки. – Маэстро… – Широко протянув руки, он спешит к нему. – Маэстро, вы мое спасение, вы мой ангел!
– Ну, хорошо… Он осматривает его внимательно. – Как это вы так быстро пришли? – Я позвонил вам внизу на улице, прямо перед домом. От Феллини слегка несет спиртным, как всегда, когда он появляется. Все же он предлагает ему выпить, так как ритуал отработан. Кинематографист бросается к слону из слоновой кости и поворачивает ключ. Он угощается коньяком, потом доливает его себе еще раз. – Ах…, теперь я могу говорить. Он падает в кресло напротив инвалидной коляски.
– Я страдаю, маэстро, я страшно страдаю. Днем и ночью меня преследуют.
– Все еще женщины?
– Да, женщины. Женщины с огромными грудями и толстыми, колеблющимися задницами, гигантские массы мяса. Я одержим ими. Они сидят в моем мозгу, они являются мне, мне приходится рисовать их повсюду. Даже теперь, по пути к вам.
Он вытаскивает блокнот и показывает ему запутанный, с явными признаками бреда эскиз.
– Лечение не дает вообще никаких результатов. Вы знаете, что я доверился опытному аналитику. Мы уже с давних пор работаем над проблемой, однако, это становится все хуже. Чем больше он раскрывает, тем более живой становятся фантазии.