Оставив за спиной кубическое здание Особого Департамента при канцелярии Его Императорского Величества, Иван двинулся направо, к станции метробуса. Было не по-зимнему тепло – градуса три-четыре мороза, не ниже. Все так же шел снег, в искусственном свете фонарей и паромобильных фар крошечные кристаллики снежинок сверкали подобно бриллиантовой пыли – остро, ярко, с морозным синеватым отблеском.
Сейчас Москва походила на игрушку, которую хранила Ютта – большой стеклянный шар заполненный водой с крошечным макетом города внутри. Помимо воды и сказочных домиков в шаре была заключена какая-то мелкая белая пудра. Если игрушку встряхивали, пудра взбаламучивалась, а затем тихонько опускалась на дно, как будто над городком шел снег.
Сказочный снег, сказочный город.
В этом мире Москва отличалась от привычного мегаполиса сталинской застройки. В Российской Империи вообще не было единой столицы, официально олицетворявшей страну в целом. Промышленными центрами державы считались Варшава, Саратов и Рига, особняком стояли Тула и Хабаровск – царство оружейников. Новгород и Одесса являлись оплотом финансистов и банковского дела. Петроград, названный в честь апостола, «делал науку», за ним следовал Омск, где расположилась официальная резиденция Его Величества. Соответственно, сложная система государственного управления не концентрировалась в одном месте, а распределялась наподобие хитроумной паутины, связанной многочисленными коммуникациями, радио, телефоном и изографом. Москве же выпал удел культурной столицы, хранительницы уклада и традиций. Мало небоскребов, современных застроек, и прочих технологичных новинок. Много зелени, старинных кирпичных домиков и церквей, не зря в путеводителях и справочниках для туристов Москву называют «городом тысячи куполов».
На взгляд Ивана такая организация государства была слишком сложна и заумна, хотя логику создателей он понимал. Раньше эта концепция служила для более равномерного развития страны - великие правители, от Андрея Жестокого до Ольги Спокойной целенаправленно рассредоточивали государственные структуры, используя их как точки опоры и локомотивы роста губерний. Теперь у такого подхода открылась новая выгода, о которой совершенно не задумывались основатели – то, что рассеяно, нельзя уничтожить одним ударом. Очень злободневно, особенно в свете сентябрьского налета и химической бомбардировки.
Иван покрутил головой, словно высматривая свидетельства минувшего бедствия и, конечно, не нашел. Удар пришелся по северной части города, и последствия большей частью уже были ликвидированы. А немногочисленные правительственные учреждения концентрировались на юго-западе, в районе, который москвичи называли «серым» и откровенно не любили за диссонанс с общей архитектурной композицией.