- Зато Вы, Антон Павлович, просто шикарно ориентируетесь, - двусмысленно отметила девушка, - и вообще я была уверена, что Вы обрадуетесь.
- Я обрадуюсь? – расширив от удивления глаза, громче, чем следовало, возмутился мужчина, - какому-то… гей-клубу?
- Не какому-то, а, между прочим, самому лучшему в городе, если не сказать в стране, - без смущения, гордая своими познаниями, пояснила Ильина.
- Неожиданный выбор. Хотя какая разница, раз все равно пришли уже, - с небольшим акцентом, но, тем не менее, практически правильно, протянул Корецкий, при этом как-то чересчур пристально окинул взглядом Громова и лукаво улыбнулся, чуть ли ни подмигнув, - так что, же мы стоим? Или так и будем на пороге обсуждать все дела? Идемте за столик.
- Простите…? – недоуменный столь странной реакцию иностранца, Антон недовольно нахмурился, намереваясь что-либо спросить.
Но Корецкий, очевидно решивший, что вопросы на эту тему себя исчерпали, уверенной походкой направился к столику. Следом за ним обреченно последовал Малышев и Шахова. Лишь Наталья, замявшись на мгновение, повернулась к Громову, и заговорщицки прошептала:
- Антон Павлович, понятия не имею, откуда Вы все узнали, но могу сказать лишь одно – уважение Джона Вам обеспечено, - с этими словами она отвернулась и прошагала вглубь помещения.
Громов же так и оставался на месте, не в силах пошевелится. Отвращение и ужас накрывали с головой. Это что же выходит, ему сейчас нужно заходить сюда и даже терпеть это… сомнительное общество вокруг. Мало того, вести переговоры, когда перед тобой трясут голыми задницами сомнительные мужчины? Какая мерзость! И этот Корецкий… какое может быть уважение? Или он…? Черт! Неужели и он тоже? А с виду приличный мужик вроде как. Вот тебе и мужик…
- Ты идешь? – знакомый голос вырвал из своеобразного ступора.
- Ильина, - смерив девушку злостным взглядом, прошипел Антон, - я убью тебя!
- Не сомневаюсь, - равнодушно пожала плечами Влада, - но для начала нужно закончить… ну или, хотя бы начать переговоры.
Вот в этом она как никогда права. Нужно поговорить для начала с людьми. Можно было, конечно, сбежать из этого места полнейшего разврата, но сбегать из поля боя не в правилах Антона. Еще Корецкий и Ко, усаживаясь за столик, довольно зазывали Громова последовать их примеру. Была, не была!
Вдохнув полной грудью, Антон решительно сделал шаг в направлении столика. Но с каждым шагом решительность все больше угасала, оставляя вместо себя лишь раздраженность и злость. Черт возьми, он, Антон Громов - бабник, ловелас, ненавистник до мозга костей подобного рода людей и заведений, сейчас идет в это позорное место, с намерением сидеть и терпеть этот фарс! Еще эти мужчины… которых и мужчинами назвать-то сложно. Ему казалось, что все взгляды посетителей были устремлены исключительно на него, словно ставя клеймо – гей, один из нас! Как же все это было противно! Это было практически невыносимо! Черт, создавалось впечатление, что теперь всему миру станет известно, где и с кем, он был. От подобной перспективы Антона с ужасом передернуло. Все это больше походило на какой-то ночной кошмар, или фильм ужасов.