[59], купившего трон с торгов, словно пальто на сезонной распродаже. Чем я хуже их? Дряхлый цезарь Тиберий умрет через четыре года, императором станет солдатский любимец – Калигула, ненормальный юноша по кличке «Сапожок». Но и он впоследствии быстро подохнет, заколотый преторианцами – вместе с женой и дочерью. ЧЕТЫРЕ ГОДА. Вполне достаточно, чтобы, приложив мои умения и способности, заработать нужную сумму денег, а также приобрести необходимую популярность среди римского плебса. На моей стороне – знания будущего: например, только мне известен точный день и час смерти Тиберия. И если, скажем, я сумею отодвинуть от трона Калигулу, то следующим цезарем Рима станет вовсе не он…
…Мой профиль на золотых монетах. Статуи из мрамора в мою честь. Причисление меня к богам после смерти. Ulricus Magnificus[60]. Вот удивятся потомки, обнаружив внутри гробницы одного из величайших императоров, заряженный пленкой рекордер в коробке из нержавеющей стали. Ах, что-то я размечтался раньше времени. Моя работа еще не закончена. Помечтаю ночью, за стаканом отличного вина.
(щелчок выдвинутой из «люгера» обоймы) Шесть патронов. Один к одному. Как толстенькие желуди, лоснящиеся от масла. Как раз по штучке на каждого. Для верности – в голову.
(судя по звуку, обойма возвращается обратно)
…Пора собираться. Время пришло.
Глава девятая
VAE VICTIS[61]
(подземелье в окрестностях грота Кудесника близ Ерушалаима, по местному времени – чуточку попозже)
...Характерно поджав губы, Эмилиан оценил открывшуюся ему безрадостную картину: темный каменный грот, жуки, ползающие по стенам, сплошь облепленным зеленой плесенью, и два человека с покрытыми кровью лицами, испуганно застывшие в окружении десятка окоченевших трупов.
– А я-то думаю, – двинул квадратной челюстью центурион. – Куда это вы исчезаете со двора, как только стемнеет? Конечно. Задурили голову прокуратору, что ходите по лугам да стогам миловаться, и полагали – все у вас схвачено? Попались, собаки! Долго чикаться с вами не станут – утром же прибьют к кресту. Ну а я – получу повышение за поимку шайки разбойников.
Эмилиан не спешил. За его спиной, вылезая из пролома, под звон оружия и скрежет камней выстраивались в ряд все новые и новые солдаты из центурий, охраняющей дом Понтия Пилата. Центурион откровенно упивался своим триумфом.
– Гм… – сказал Калашников, неловко попятившись. – Эмилиан, как бы тебе объяснить деликатно… Короче – это вовсе не то, что ты думаешь.
– Правда? – раскрыл рот Эмилиан. – Ну, конечно! Тогда вы свободны.
– Спасибо, – обрадовался Малинин.