В августе произошли и другие события как на фронте, так и в личном плане. Армейский комиссар Кузнецов убывал к новому месту службы. Вместо него прибыл корпусной комиссар Александр Иванович Запорожец.
Расставаться с Федором Федотовичем было нелегко. За три месяца совместной службы командарм и член Военного совета не только сработались, но и сдружились.
Забегая вперед, нужно сказать, что такой дружбы у Ивана Даниловича с новым членом Военного совета не получилось, да и служебные их отношения оставались сугубо официальными.
В эти дни в сводках сообщалось:
«Завершилась наступательная операция 6-й армии Воронежского фронта. Войска армии успешно форсировали Дон южнее Воронежа и захватили плацдарм на его западном берегу севернее Коротояк. В результате этого немецко-фашистское командование вынуждено было израсходовать под Воронежем до пяти дивизий, предназначавшихся для наступления к Волге.
Завершился отход войск 51-й армии Сталинградского фронта. Соединения армии закрепились на линии озер южнее Сталинграда. Навстречу наступающему противнику на р. Аксай была выдвинута оперативная группа генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова, которая позднее была включена в состав 64-й армии.
Войска Сталинградского и Юго-Восточного фронтов (командующий обоими фронтами по совместительству генерал-полковник А. И. Еременко) повсеместно отошли на внешний оборонительный обвод Сталинграда и остановили на этом рубеже наступление противника. Первый этап оборонительного периода битвы на Волге окончился».
Слова сводки о том, что Еременко командует Юго-Западным фронтом «по совместительству», коснулись и Черняховского. Позвонил командующий фронтом Ватутин:
— Иван Данилович, приезжайте ко мне вечерком, часикам к десяти. Дело есть, — сказал Ватутин.
— Что прикажете захватить с собой? — осведомился Черняховский.
— Ничего, жду одного вас.
Николай Федорович принял командарма по-домашнему, не в штабе, а на квартире.
— Завтра я, Иван Данилович, убываю на новый фронт, — сказал Ватутин, — а сегодня на досуге хочу вместе поужинать, поговорить.
Новость ошеломила Черняховского. По пути в штаб фронта он передумал о многом, но того, о чем услышал теперь, и в мыслях не было. Иван Данилович очень уважал Ватутина и не только потому, что многим был ему обязан, а главным образом за его высокую оперативную зрелость, чуткость к людям, умелый подход к подчиненным, видел в нем талантливого военачальника и учился у него. Расставаться с ним было тяжело. Тронуло до глубины души и приглашение Ватутина на дружеский ужин.
— Куда же переводят вас, Николай Федорович? — спросил Черняховский, подавляя нахлынувшие чувства.