Юный техник, 1956 № 02 (Сапарин, Писаржевский) - страница 49

- Берите ножницы и режьте, — предложил он художнику.

Коварно улыбнувшись, тот быстро разрезал шпагат. Концы шпагата выскользнули из пальцев иллюзиониста, и мы увидели в его руке две половинки разрезанной веревки.

- Будьте добры, свяжите концы, — попросил он.

Затем взяв веревку за два конца, показал нам, что она действительно связана из двух половин.

- А сейчас… — произнес Акопян: — Где узел?..

Узла не было. Веревка была совершенно целой!

Обведя на веселым взглядом, Арутюн Амаякович продолжал:

— Кто-нибудь может дать мне двадцать пять рублей? Нет, нет — посмотрите сначала номер и серию и запомните или запишите их. Вот теперь давайте. — Он взял в руки купюру, свернул ее вдвое, затем еще и еще раз, пока она не превратилась в плотный маленький треугольник. Тогда он быстро накрыл его шелковым платочком и передал кому-то: — Держите крепче! — Акопян порылся в карманах и достал небольшой перочинный нож. — Взгляните, предложил он. Нож был самый обыкновенный. — А теперь смотрите сюда. У меня в руках свежая молодая картошка, — и показал нам небольшую, абсолютно целую и даже нечищеную картофелину. Он подошел к державшему платок с деньгами и, взяв платок из рук, взмахнул им в воздухе. Денег как не бывало! Небрежно швырнув платок на столик, иллюзионист взял нож и быстро разрезал картофелину. Внутри нее, словно косточка в сливе, сидела двадцатипятирублевка!

Мы подавлено молчали. Чудеса-то, оказывается, существовали,

А Арутюн Амаякович, наоборот, стал еще веселее:

— Фокус может не только развлечь, он может и выручить из беды. Положим, у вас сломались часы. Неужели вы сразу кинетесь к мастеру? Думаю, их могу починить и я. Дайте, пожалуйста, ваши часы, — обратился он к художнику.

Неохотно вынул художник свои карманные часы и отдал иллюзионисту. Тот завернул их в бумажку и осторожно опустил в стоящий на столике пустой никелированный сосуд. Затем накрыл сосуд, что-то пошептал; снял крышку и принялся деловито толочь волшебной палочкой часы внутри сосуда.

— Мои часы, — жалобно охнул художник.

Действительно, дело, кажется, оборачивалось плохо: заглянув в сосуд, фокусник неуверенно проговорил:

— Вы меня простите… Я, конечно, заплачу… Но… ума не приложу, как это могло получиться… — и он вытряхнул на стол целую груду часовых деталей.

* * *

* * *

Художник не мог выговорить ни слова. Его новые часы могли теперь показывать время с такой же точностью, как банка из-под консервов. Сам иллюзионист подавленно молчал.

— Ну, я пойду, — нерешительно проговорил Акопян.