Увели нас на другой конец города, в район вокзала.
Когда бодрым шагом, окрыленные авиаторской песней, мы втянулись под арку ворот танкового училища и замаршировали мимо одинаковых двухэтажных кирпичных казарм к своему новому расположению, нас несколько покоробило при виде чумазых лиц и замасленных шинелей тамошних ребят: примерно взвод курсантов находился почему-то в этот час (может быть, был перерыв между занятиями) перед одним из зданий. Танкисты, в свою очередь, с пренебрежительным любопытством разглядывали наши чистенькие шеренги, голубеющие авиационными петлицами, и с откровенной насмешкой косились на наши «спирали».
Сентябрь
Через пару дней мы начали убеждаться в справедливости слов, сказанных нам на прощание щеголеватым командиром нашего учебного взвода в ЧВАШМ: «Где кончается авиация — там кончается порядок». Тогда я не придал этой фразе особого значения, считая, что сержант сделал это заявление из чувства местного, если так можно выразиться, патриотизма.
Пять дней мы провели в новом училище, постепенно знакомясь с ним и привыкая к новым порядкам, усиленно занимаясь уставами и, конечно, строевой подготовкой.
Северные ворота, через которые мы вступили 31 августа на территорию ЧТТУ, имеют КПП и являются главным входом. Южные находятся в противоположном конце училища, на задворках, рядом с большим свинарником, и выводят в поле.
От Северных ворот начинается ряд двухэтажных зданий из красного кирпича. В первом из них — штаб и прочие службы, в четвертом, последнем по счету, располагается наш 3-й батальон. От самых ворот вдоль казарм тянется мощеная аллея без единого дерева — линейка. Она упирается в училищный клуб. По правую сторону линейки — санчасть и учебные классы. В центре училища — караульное помещение с гауптвахтой (губой). [23] Напротив нашей казармы холодный деревянный туалет, а левее и дальше его — курсантская столовая. В одном ряду с нею — вышеупомянутый поросячий хлев. В глубине расположения — тиры, парки боевых и прочих машин, склады и мастерские.
Наша рота — тринадцатая, что служит постоянной пищей для шуточек со стороны курсантов, особенно из других рот. Комроты, старший лейтенант, — фронтовик. Он потерял в бою левую руку, но не пожелал оставить строй и вот теперь обучает будущих танкистов. Мы не можем не чувствовать к нему глубокого и самого искреннего уважения.
Наш взвод — второй. Взводы сформированы с учетом роста курсантов, так что я очутился в «золотой серединке». В третьем взводе — самые короткие, или «штифты», как свысока называет их «длинный» первый взвод, именуемый в отместку «карандашами».