– Я не хочу тут жить, – с трудом проговорила она. – Я перееду к сестре.
– Но ты же говорила, что собираешься сдавать ее квартиру. И к тому же этот усосок в площади вряд ли будет нуждаться, я объяснил ему, что приличные мужики оставляют квартиру жене…
Она вдруг улыбнулась.
– Ты объяснил ему это только на словах?
– Нет, я ему врезал…
Она вдруг протянула руку и погладила его по щеке. Он задрожал.
– Спасибо, Миша! Но он же твой брат, а я тебе никто… Почему ты это сделал?
До нее еще не дошло… она еще не понимает… Это шок, наверное.
– Почему я это сделал? Потому что мне стало стыдно за родного брата.
– Ну надо же… Неужели в наше время еще есть такие мужчины? Вступиться за женщину… Я не ожидала… Это красиво…
– Ийка, ты почему не плачешь?
Она подняла на него измученные глаза.
– Не получается, – прошептала она. – Внутри все болит, ужасно больно…
У него сердце сжалось от сочувствия. Он подошел к ней, поднял со стула, обнял.
– Иечка, маленькая, поплачь… Тебе будет легче. Черт с ним… Он твоего мизинчика не стоит… Ничего, может, и хорошо… Зачем тебе этот подонок? Ты такая прелестная девочка, одна не останешься, у тебя есть дело в жизни, ты не пропадешь, и на меня всегда можешь положиться… Ну, что ты, маленькая?
– Я не маленькая, я жердь…
– Это кто тебе такую чушь сказал, а?
– Мама, – вдруг совсем по-детски жалобно проговорила она. – Я сама слышала, как мама говорила подруге: «Алинка у меня красавица, а Ийка жердь жердью». А в школе меня вообще жирафой прозвали… – И тут вдруг она громко всхлипнула и, наконец, разрыдалась.
Слава богу, подумал Михаил, не разжимая объятий и продолжая нашептывать ей ласковые слова. А она доверчиво прижималась к нему. Но вдруг подняла зареванное лицо.
– Миша, а почему… Тебя меня просто жалко или…
– Или! – ответил он твердо. – Я люблю тебя, Ия, – неожиданно даже для себя проговорил он.
– Любишь? Или просто хочешь?
– Люблю и хочу. Но, главное, люблю. С первого взгляда. Вот как ты дверь мне открыла, я посмотрел… и пропал. Думаешь, почему я в Москве торчу?
– Тогда ты должен радоваться, что Ромка меня бросил?
– Дурочка! – нежно улыбнулся он. – Как я могу радоваться твоему горю? И потом, ты-то меня не любишь?
– Наверное, смогла бы…
И она вдруг поцеловала его в губы. Он задохнулся, сжал ее что было сил и вдруг рванул молнию у нее на спине. Она каким-то неподражаемо грациозным движением выскользнула из платья.
– Ты потом не пожалеешь? – прошептал он.
– Потом будет потом.
Больше слов им не потребовалось.
Владислав Александрович встретился с Ниной, чтобы обсудить с ней новую концепцию программы.