Чтобы снять с себя давящую тяжесть, Виталий ездил к Асе. Ася все понимала — по-своему. Не утешала, не ободряла. Говорила, как обычно, ходила, как обычно, пела прежние жалостные песни, и Виталий проникался спокойствием.
Родионов появлялся теперь ежедневно. Виталия избегал. Допоздна пил чай, и Надежда Александровна провожала его до стоянки такси. Мать начала курить, далеко отставляла дымящуюся сигарету в длинных красивых пальцах получалось эффектно. Она и в девичестве выглядела скорее моложавой, чем свежей, и появление на сорок втором году седой пряди молодило ее.
В начале весны Надежда Александровна решительно заявила, что вскоре покидает Москву, жить будет в Ленинграде — пока.
Родионов вот-вот кончал академию. Виталий спросил:
— Николай Федорович получит назначение туда же?
— Ах, не стоит говорить об этом, ты неверно понял бы меня. Как ты?
Поедешь со мной?
Он сидел в своей комнате за столом, стол приставлен к окну, когда вошла мать, не повернулся, знал, зачем она пришла.
— Я останусь в Москве. Уезжай с Родионовым куда хочешь. Мне наполеоновские маршалы не нужны. Ты предавала отца при жизни, предаешь и после смерти. Проживу без тебя.
По всхлипам, по сморканию он узнавал, что происходит за спиной его.
— Я буду помогать тебе… высылать деньги.
— Не надо. Родионову скажи, чтоб не приходил сюда больше.
— Николай Федорович очень хорошо к тебе относится…
— Не надо! Не надо! — заколотил Виталий кулаками по столу. — У меня был и есть отец! Не надо… Уходи.
Через неделю Надежда Александровна уехала. Солдаты посносили в грузовики многочисленные ковры, чемоданы, ящики, баулы, саквояжи. Виталий походил по квартире, сказал: «А!» — и звук прокатился по комнатам, растекся по стенам, залег в углах. Тревожно забилось сердце. Все.
Из комендатуры пришел сердитый майор, потрогал каждый стул, предупредил, что придется переезжать, четыре комнаты — это многовато на одного.
В том же доме на первом этаже Виталию дали квартиру с двумя небольшими комнатками. Он вывез из нее принадлежащую комендатуре мебель, купил все новое, выпил в одиночестве бутылку шампанского и поехал в институт сдавать зачет по импульсной технике.
В те годы в полувоенной форме ходили ответственные и полуответственные товарищи. У Степана Сергеича гражданского костюма не было, сама судьба посылала ему зеленые петлички начальника охраны.
Филиал фабрики — на окраине города, в охране сплошь старички инвалиды на пенсии. Соберутся на скамеечке у проходной и знай себе чешут языки. В каждой смене караула — свой начальник. Боевой костяк пил зверски, от него не отставали подчиненные. Женщины, стрелки охраны, употребляли умереннее, но могли при случае хлестко облаять.