Папа сидел за столом и уминал гренки.
Гренки — это поджаренный на масле хлеб.
Мама делала обалденные гренки — с яйцом, молоком и сахаром. Корзинкина тут же прицелилась на аппетитную греночку.
— Вначале каша, — напомнила мама и подвинула Корзинкиной тарелку с овсяной кашей.
— Я пошла за Дрын-Дыром, — сказала Корзинкина, глядя на размер тарелки, — а то он на меня рассердится.
— Дрын-Дыр не человек, а копилка, — папа откусил сразу половину гренки, — а копилка не может сердиться на человека.
— Копилка может сердиться на человека, — сказала Корзинкина, ковыряя кашу, — и других подговаривать.
— Я ученый, — сказал папа, — я знаю точно, что копилка не может сердиться на человека. И не может подговаривать других.
И тут ручка чашки, за которую взялся папа, отломилась.
— Ну, вот, — Корзинкина посмотрела на папу, — Дрын-Дыр подговорил чашку.
— Да причем тут чашка, — вскипел папа, — просто я неловко взялся за ручку.
И тут ножка папиной табуретки подкосилась и папа сел на пол.
— Ну вот, — Корзинкина посмотрела на маму, — это опять Дрын-Дыр.
Мама молчала и только хлопала глазами.
— Ты хочешь сказать, что Дрын-Дыр подговорил табуретку? — спросил папа, сидя на полу.
— Точно, — кивнула Корзинкина, — и табуретку тоже.
— Ерунда, — папа оперся о стол, чтобы подняться с пола. А край стола оторвался и остался в папиной руке.
— Не удивлюсь, — обрела дар речи мама, — если сейчас провалится пол. Дрын-Дыр свое дело знает.
— Да вы с ума сошли, — сказал папа, — я профессор и мне нужны факты.
— А ручка, ножка и угол стола — это не факты? — спросила мама.
— Ладно, — папа, — давайте так, если пол провалится, тогда я соглашусь, что Дрын-Дыр его подговорил. Идет?
— Да, — сказала Корзинкина.
— Нет, мне жизнь дорога, — сказала мама и добавила, — твоя.
Тогда и Корзинкина тоже сказала — нет.
— Сдаюсь, — сказал папа, — тащи Дрын-Дыра, Корзинкина. Пусть он ест кашу.
Корзинкина поскакала в свою комнату. Дрын-Дыр недовольно гремел монетками, а может это у него в животе бурчало?
Тарелка с кашей быстро опустела.
А:
— потом Корзинкина с Дрын-Дыром принялись за гренки.
— потом они пили чай.
— потом вытирали рты.
— потом сказали «спасибо».
— Ну, вот, — мама посмотрела на папу, — теперь точно ничего не провалится.
— Да? — папа посмотрел на Корзинкину.
— Да, — сказала Корзинкина и погладила божка по голове.
Папа кивнул и пошел по кухне. И пол не провалился