— Свет, а ты знаешь, кто такая Ева Браун?
— Стыдно тебе не знать такое… Это крутая немецкая разведчица была. Секси.
Ну, пусть так. А то узнает правду, прольется чья-то кровь…
Еще Света посетовала, что теперь, с кризисом, работы прибавилось: возле школы стала крутиться всякая шпана. «И — гордо и внушительно сказала моя визави, — наблюдались случаи грабежа учеников вверенного мне объекта. С телесными повреждениями!»
— Свет, завязывать не пора?
— Да мы же их теперь выслеживать будем, ты что! Самое интересное начинается! Электрошокер у меня уже есть, а скоро кое-что покруче принесут!
Я успела подумать: счастье, что мы в разных школах, и этот кошмар мне по-приятельски так рассказывается. Рядом я бы не смогла, это выше всякого понимания. Богатые детки охотятся на оголодавших приезжих…
А приезжие охотятся на богатых деток…
Подальше надо от этой Светы держаться, совсем она с катушек съезжает. Хотя — уже скоро отчаливаем отсюда. Быстрее бы. Значит, поругаться с ней не успеем. Я ругаться не люблю.
Появляется папа. Жестом показывает, что хватит мне болтать.
Спасибо, папочка!
Ну, раз пора спать, значит — пора проверить, что там «ВКонтакте».
Вот собака ехидная! Это я про Мари: цитату кинула…
«Сказать „люблю“ сложно.
Сказать „прости!“ еще сложнее.
Сказать „Канагат тандырылмаган дыктарыныздан“ — вообще капец!»
Ой, мамочки, я ж казахский не сделала! Ладно, завтра спишу у Алены.
А с утра мне повезло, живот у меня болит! До свида-анья, школа, до свида-а-ни-ия!
Папа, пожалев, разрешил остаться дома, а сам уехал «собирать очередные бумажки» к переезду. Мама, конечно, еще спит. Она так долго может — но не сегодня. Сегодня я не дам ей дрыхнуть до полудня! А нечего торчать за компом все ночи напролет.
Надо рассказать маме важное. Устраиваюсь поудобнее у нее на одеяле…
— Мам, мам!
Тут появляется братец, учится он во вторую смену, и — туда же — норовит с другой стороны.
— Пошел прочь!
Мама продирает глаза:
— Таня, ну как ты можешь? Это же ребенок!
— Это не жеребенок, а целый баран! Пошел прочь, не видишь — я разговариваю!
Но мама не дала изгнать свернувшегося от смеха в комок братца, так что говорить пришлось при нем.
О том, чего не сделала, рассказываю я.
Потом говорит мама:
— Понимаешь, область чувств — это все так… хрупко и болезненно. Всегда! И у взрослых — тоже. Думаешь, только вы, подростки, маетесь, как да что сказать? А я вот недавно читаю на одном форуме: там админ, ну совершенно вменяемый хладнокровный дядька за сорок, — и вдруг наивно так советуется с читателями: а что делать, если женщина нравится, и отношения дружеские, но он чувствует, что может быть любовь? Но если поцеловать, то вдруг эта женщина обидится, или на смех поднимет, или, что хуже всего, подумает, что он к ней пристает, и дружить перестанет… И что же ему теперь делать?