А теперь мама колупает ноготком середину СССР и страдальчески закатывает глаза:
— Как же я могла забыть! Как могла!
— Ты разве не в Юрьевске родилась?
— Да в нем, в Юрьевске в этом. Только счастлива там не была. Понимаешь, там воли не было. Туда не ходи, сюда не ходи; страшилки всякие: «тапки надень, а то гвоздями к ногам прибью», в траншею свеженькую не лезь, «одну девочку уже засыпали», в туалет надо очередь занимать — коммуналка, «обижают? А ты не обращай внимания!» И — ешь, ешь, ешь… А потом вообще кошмар — школа, отчим… А вот в поселке я до горизонта ходила. Спала до обеда. Ничего не боялась, только змей на татарских могилках. А еще меня из садика выгнали. Свобода и счастье.
— В поселке?
— Это еще когда мама с папой вместе были. Они же геологи. Вот и жили в геологическом поселке мы все — мама, сестра, папа, я. Геологический поселок — это тебе не колхоз какой-нибудь. Там геологи селились — прогрессивная часть человечества. Ну, и ссыльные. Бывшие зеки.
А в Юрьевске остались дедушки с бабушками — туда нас везли откармливать, когда у мамы сессия начиналась. Мама тогда еще наша с сестрой была, с ней можно было спать в обнимку. У нас в поселке речка бежала — Орь, красивая-красивая. На реке меня сестра научила песком волосы мыть. Нормально получалось. Я потом дома одна была, тоже решила помыть. Песка не случилось, но было много черного перца. Соседка на ор примчалась, — спасла. У нас же замки на двери никто не ставил, это позором считалось. Так что двери всегда были отперты.
Я слушаю и думаю, что мама с тех пор не сильно изменилась. Только подросла. Ну, и черным перцем голову больше не моет. Это не значит, что она не мажется «для красоты» всякой другой ерундой. И вообще, дай ей волю, — она устроит! Интересное у нее понимание счастья, скажу я вам. Хорошо, что у папы сил хватает ее в рамках держать, а то нам бы жить негде было. Вечно б в квартире чужой народ толпился. Киношники там, писатели. Примеры имеются, когда папа в командировку уезжал. Ну, а ключи от квартиры под ковриком или приклеенные скотчем в почтовом ящике — это уж классика. Ещё и записку оставит: «Догадайся, где ключи!»
А вот Веру Андреевну никто и ничто уже давно не сдерживает. Это я о мамо мамиты — правильнее бы назвать ее бабушкой, но не могу. Мамина мама — инспектор по недрам в далеком Юрьевске, гроза местных недропользователей. Ни денег ей не надо, ни почета. Идет по следу и вцепляется в горло врагу. В итоге враг платит государству штрафы, а довольная Вера Андреевна трясется в свой пригород на разбитом рейсовом автобусе — к десятку любящих голодных псов-котов-гусей и мужу.