Оказалось, девушка, похожая на олененка, — светина одноклассница. Как говорится, и на здоровье, но выяснилось, что Мира — художница, и летит одна (!) на арт-фестиваль в совершенно незнакомый ей город. Жалко, нам с ней не по пути, мне она очень понравилась. К тому же, при этой Доремире даже Светка начала вести себя не хуже человека.
А Мира тоже расстроилась, что мы другим маршрутом следуем. Говорит, впервые одна летит, волнуется. А еще ее заинтересовала наша мама. И она попросила разрешения ее нарисовать. Мама искренне удивилась, что ее выбрали, но позировать пошла — все равно ведь делать нечего. Не журналы же дурацкие читать, которые народ от скуки взад-вперед перелистывает…
Нашли они освещение подходящее, сели в уголок, затихли.
А в это время Вера Андреевна и Светку умудрилась загипнотизировать своими россказнями. На этот раз — о том, как лучше злостных неплательщиков налогов на чистую воду выводить. Такую тему даже Боря не потянул — пошел с ассортиментом магазинов знакомиться. А Светка ушки свои развесила, только время от времени злорадно смеется над каким-нибудь недотепой из бабушкиных рассказов. Что ж — неожиданный поворот. Зато теперь известно, на кого можно, в случае чего, Светика скинуть.
На мирин самолет уже посадку объявили, а она все рисует. Но вот подхватила рюкзачок, махнула нам на прощанье… Была — и нет. Мираж.
Если бы не портрет.
Маму рисовать сложно, подозреваю. Она и на фотографиях все время разная получается. Но на этом листочке бумаги мамино лицо, ее глаза получились очень настоящими. И взгляд — совсем не растерянный, скучающий, печальный или виноватый. Нет, — художница передала ум, волю и… нежность.
Мама портрета застеснялась. Будто о ней рассказали нечто, до того тщательно скрываемое. Быстро спрятала подарок в сумку.
Салон самолета был тесным: автобус автобусом, кабы не иллюминаторы.
Мне выпало сидеть с Верой Андреевной. А тут еще новости: выяснилось, я безумно боюсь летать. Мне стало очень плохо, как только оторвались от земли. Набирая высоту, самолет кренился то в одну сторону, то в другую. Земля, соответственно, то выныривала откуда-то сбоку, то предательски исчезала. Раздавались тревожные сигналы. Но потом появились стюардессы, и я успокоилась — лица у них были безмятежные, голоса — тоже.
И вот этими своими безмятежными голосами они вдруг начали знакомить пассажиров с порядком действий … при аварии. Если бы я не была такой взрослой, сейчас бы взвыла от ужаса. Они что, все вокруг — не понимают, как все это смертельно опасно?
Вцепившись в подлокотники, стала вспоминать молитвы, стараясь не смотреть в окно. Ладони быстро вспотели. Вера Андреевна, уткнувшись в иллюминатор, не обращала на меня ни малейшего внимания…