* * *
Встала в семь, не спалось чего-то. Дядя Миша давно на ногах, деликатно прикрыл к нам дверь и возится на кухне. Свете с утра уезжать, так тоже не спит. Как ни странно, находится в отличном расположении духа и утверждает, что все с ее отцом будет нормально, — она про него сон хороший видела. Я даже выпросила у Евы Браун голубые джинсики напрокат, — и она легко согласилась их мне дать. Вообще, со Светой в последнее время много перемен. Плохо, конечно, так говорить, но несчастье ей на пользу. Очеловечивает.
— Провожать-то хоть меня пойдешь, Татьяна?
— Конечно!
Мама храпит потихоньку. Она много сейчас спит. Ей надо, она выздоравливает. Я растолкала Борьку, чтобы не одной назад возвращаться. Он завозился, не открывая глаз, стал ныть, что у него после того, как мама вчера заставила помыть голову, безумно разболелась пятка… Но все-таки из-под одеяла был вытащен и в чувство приведен.
Автобус отходил в восемь. Когда мы пришли, на остановке ежились от утреннего ветра несколько поселковых. Молоденькая парочка на всю катушку врубила через динамик мобильника Noize MC и страстно целовалась, не смущаясь присутствием остальных. Дядя Миша отошел покурить с мужчинами. Остались мы втроем. Стоим, молчим. Боря столб с проржавевшим расписанием пинает.
Автобус, припаркованный неподалеку, кургузый и старинный. Вот он уже стал выказывать признаки жизни: заурчал, зафыркал, завонял и затарахтел.
— А мы зато на вертолете полетим! — вспомнил Борька. Вот хвастун!
— А кто вам этот вертолет сделал, забыл уже? — Светка взяла привычный тон. Но потом резко его сменила:
— Таня, ты не выделывайся сильно, пожалуйста. Вам надо тётю Соню нормально домой привезти. Ей так хреново сейчас. Жалко, конечно, что я раньше еду. Проследить за вами некому будет… — и она покровительственно стряхнула какую-то шерстинку с моего рукава.
Я собралась ответить, но не успела. К остановке кто-то мчался.
— Надо же как в райцентр приспичило, — хмыкнул Светик. — Будто волки за поциком гонятся.
Между тем фигура бегущего резко приближалась. И бежал он прямо на нас. Теперь уже можно было его рассмотреть — джигит, небольшой, взмыленный, в спортивных штанах. Во рту спереди яростно блестит золотой зуб. Жидкие усики, а на лбу — длинный белый шрам. Подскочив к Светке, он сграбастал ее в жаркие объятия и смачно поцеловал.
Все оцепенели. Светка, вырвавшись, заорала и так кинулась на этого полоумного, что он, пробормотав: «Ай, молодец!», с еще большей скоростью, чем прибежал, рванул обратно. А мы только и услышали, что раздавшиеся за углом конторы одобрительные выкрики, гогот и победное: «Э, Ерик, бабки гони давай!»