Конечно, Фрося не слышала Ивана Михайловича. Папаново от Вологды отделяло как-никак пятьдесят километров. А на такое расстояние не смогла бы крикнуть даже Аглая Ермолаевна своим нижним голосом. И все-таки именно в этот миг Фрося проснулась. Автобус как раз прибыл на конечную остановку, и его покидали пассажиры, здорово пропахшие в пути бензином.
Фрося уже собралась выйти вслед за ними, но вдруг остановилась посреди салона. Она вспомнила, что не взяла с собой денег, и, значит, теперь ей нечем платить за проезд! С рюкзаком в руке она понуро подошла к кабине водителя.
— Дядь!
— А?
К ней повернулся молодой, усатый шофер в замасленной кожаной куртке. На нем была такая же кепка, как у Никанора. Только она не лежала на голове блином, а была лихо заломлена набок.
— У меня нету денег на билет. Что будем со мной делать?
Шофер сдвинул кепку на затылок и внимательно осмотрел Фросю.
— Из Папаново едешь?
Фрося кивнула.
— Кто ж тебя одну в такую даль отпустил?
— Я сама себя отпустила. У меня заболела бабушка, и я везу ей фикус.
Водитель передвинул кепку на другой бок.
— Какой-то он у тебя мятый. Ты что, ничего красивей не нашла?
Фрося от такой непонятливости даже вздохнула.
— Цветок здесь ни при чем. Главное — горшок с землей. Ведь бабушка всю жизнь с ней возилась.
— Вот как!
Тут Фросю осенило.
— А давайте я вам спою, и это будет плата за проезд! У меня ведь бабушка в хоре участвует. Когда не болеет, конечно.
Бойкая девчушка понравилась шоферу. Он кивнул и устроился в кресле поудобнее.
— Валяй!
Фрося положила рюкзак на ближайшее сиденье, прокашлялась и запела, притопывая по железному полу:
— Поехала Катенька в деревню в гости.
Ай же наша Катенька, ай же Катерина!
Взяла наша Катенька кудели немножко.
Немножко, маленько, семьдесят кочушек, восемь волокушек.
Стала наша Катенька куделюшку прясти
Потоньше полена, потолще каната.
Стала наша Катенька прядено белити,
Прядено белити, полотно-то ткати.
Полотно-то ткала, бердо не подобрала,
В огород пускала, колом притыкала.
Стала наша Катенька полотно белити,
Полотно белила, на луг выстилала.
Стала наша Катенька соседей собирати,
Соседей сзывати — рубашку кроити:
Топором наставит, молотком ударит.
Стала наша Катенька рубашку-то шити,
Шилом-то провернет, канатом продернет.
Стала наша Катенька соседей сзывати, рубашку надевати.
Семеро держали, да трое натягали.
Семь годов носила, смены не просила.
Ай же наша Катенька, ай же Катерина!
— Ну, артистка! — сказал одобрительно водитель. — Прямо филармония!
Фрося снова надела рюкзак.
— Вообще-то, эту песню исполняют с наигрышем на сковороде. Наш кузнец даже сковал для хора специальную наигрышную сковородку. Но у меня ее с собой нет, так что, дядя, извините.