Войдя вслед за хозяйкой в теплый, светлый класс, она сказала: «Корошо!», а потом заглянула в дневник Жмыхова и произнесла: «Кошмар!». После этого Петру Сергеевичу пришлось переменить свою точку зрения на куриц. А Курице так понравилось кататься на велосипеде, что она стала ездить с Фросей в школу каждый день.
Только зимой ей приходилось оставаться в давно опустевшем коровнике, переименованным после ее появления в «куровник». Она там зимовала вместе с велосипедом, потому что дорога в Полево в это время становилась для него совершенно непроходимой.
А Фрося в такие дни, катясь в школу на лыжах, думала, что лучше бы Филимон научил Курицу не говорить, а летать.
Выбежав из куровника, его обитательница сделала круг по двору и весело вспрыгнула на багажник велосипеда.
— Ты в своей любимой школе не очень задерживайся, — сказала Аглая Ермолаевна, — надо дров наколоть. А у меня «спина».
— Ладно, ладно, — ответила Фрося и выехала вместе с Курицей в калитку.
Вообще-то, Фрося не могла сказать, что так уж любит школу. Но Аглая Ермолаевна любила ее еще меньше — она считала, что работа руками дает человеку намного больше, чем работа головой.
Закрутив педали быстрее, Фрося скоро миновала крайние дома деревни и, спустившись с горки, поехала мимо уже убранных полей.
А в это время кое-кто смотрел ей вслед из-за чуть приоткрытой двери и думал, что его порча что-то никак не начнет действовать. Однако этот кое-кто был не прав, потому что серое облако уже начало свое черное дело.
Проводив внучку, Аглая Ермолаевна хотела войти в дом, но тут заметила вонзившийся в землю конек.
«Опять двадцать пять!» — подумала она и посмотрела на бревно под названием охлупень, венчавшее скаты крыши.
Недовольно ворча, хозяйка дома поднялась в горницу, надела теплую юбку, куртку и снова вышла во двор. До места крепления конька было метров десять. Свое жилище зажиточный крестьянин Федор Коровин строил с размахом и над горницей поставил еще высокий чердак со светелкой.
Обойдя дом с задней стороны, крепкая старуха Аглая Ермолаевна поднялась по широкому взвозу на поветь, что находилась над куровником, и вытащила во двор длинную деревянную лестницу. Однако поднять ее самой к крыше не было никакой возможности.
— По такой лестнице можно и в рай забраться!
Обернувшись, хозяйка дома увидела отца Игнатия.
— Привет, — сказала Аглая Ермолаевна.
— Не забудь, что в субботу спевка хора.
— Да помню, помню. Помоги-ка лучше лестницу поставить.
Отец Игнатий вошел во двор и вместе с хозяйкой поставил лестницу под резное «полотенце», у которого соединялись скаты крыши. Аглая Ермолаевна сунула в карман молоток с гвоздями. Потом взяла подмышку деревянную конскую голову и забралась на первую перекладину.