Железнодорожные и морской вокзалы были переполнены беженцами. Ходили слухи, что путь по железной дороге вот-вот будет отрезан.
Семья уже была готова к отъезду — необходимые вещи давно упакованы. Мама говорила, что они сидят на чемоданах. Сашку смешило это выражение, потому что представляла она его так: на большом коричневом чемодане, положив красивые руки на колени, сидит мама, рядом, на свернутой в большой тюк перине — ее двоюродная сестра Софья Львовна, как всегда что-нибудь штопая. Строгая Нора сидит с безупречно прямой спиной на почти новом черном чемодане, Костик, уткнувшись в книжку, на большом саквояже, а Сашка с Валькой — на старых протертых по углам чемоданах, перевязанных поперек «живота» веревочкой, — потому что, как говорила Нора, хорошие вещи им доверять нельзя. И сидят они так круглыми сутками.
Взрослые говорили, что Одессу, по всей видимости, сдадут немцам. Сашка однажды подслушала разговор мамы и Софьи Львовны — кроткой женщины сорока с лишним лет, которая жила с ними, сколько Сашка себя помнила. Софья Львовна никогда не была замужем и никогда не сердилась. Это о многом говорило, потому что, как утверждала мама, они кого угодно могли вывести из себя. И маму, которая тоже была очень доброй и которую они все очень любили, им все же иногда удавалось вывести из себя.
В тот вечер мама и Софья Львовна сидели на кухне и чинили детскую одежду. Как всегда теперь, когда оставались одни, они говорили о войне.
— Больше всего я боюсь, — говорила мама, — что Гриша не успеет приехать, и немцы войдут в город.
— Нет, дорогая, этого не случится. Говорят маршал Буденный приказал не сдавать Одессу. На Привозе судачат, что оборонять город будет даже Черноморский флот. И потом, я просто уверена, что Григорий будет здесь со дня на день.
— Я знаю, он наверняка очень старается и волнуется за нас… Но это не так просто. Добраться из Москвы в Одессу сейчас почти невозможно. Ты сама слышала: немцы уже бомбят Москву, Ленинград держит оборону… На что тогда надеяться нам? Ты себе не представляешь, как я устала от этих постоянных мыслей! Еды нет, с питьевой водой перебои — немцы уже в Беляевке и перекрыли городской водопровод. Сегодня я видела, как люди прямо посреди улиц начали рыть колодцы! А у меня на руках четверо детей, которых нужно кормить… Посмотри, как они похудели. Иногда мне кажется, я просто сойду с ума от мысли, что мы отсюда не выберемся!
— Но, Маша, — убеждала Софья Львовна своим добрым, мягким голосом, — в конце концов, даже если немцы войдут в город, а мы не успеем уехать, они не сделают нам ничего плохого — ты же немка.