В одно августовское утро на стороне русских что-то с чудовищным скрежетом зашипело, и через мгновение степь вздрогнула от грохота. Сашка выскочила из землянки и замерла в потрясении: с другого конца степи в их сторону, шипя, летели фантастичные огненные копья. С грохотом приземляясь, они превращались в страшные смерчи, от которых весь мир, словно парализованный ужасом, содрогался в конвульсиях. Это рвались термитные снаряды «Катюш». Там, докуда доставал их огонь, все пространство чернело и обугливалось. Их минометный батальон в то утро находился в резерве, и все они радовались, что не оказались там — на полосе шириной в километр, простреливаемой этим страшным оружием.
Несмотря на яростное сопротивление русских, к осени немцам удалось войти на окраины города. Теперь они медленно, но верно принялись оттеснять русских с их позиций. Каждый день начинался одинаково: ровно в пять утра самолет Focke-Wulf Fw.189, прозванный русскими «рама», облетал вражеские позиции. Затем появлялись «юнкерсы», которые в несколько заходов сбрасывали на город бомбы. Одновременно с воздушной атакой начиналась наземная — пехота пыталась отбросить русских. Как только удалялись бомбардировщики, немцы прекращали атаку и отходили на свои рубежи под прикрытием заградительного огня артиллерии. После этого в дело вступали минометчики, на протяжении нескольких часов ведя прицельный огонь по окопам противника. И так продолжалось изо дня в день.
В октябре майор Кеммерих приказал солдатам рыть блиндажи. Всем стало ясно, что придется провести еще одну зиму в России. Когда 19 октября выпал первый снег, все принялись работать еще быстрее. Деревьев вокруг почти не было, и приходилось ездить в Сталинград за стройматериалами и дровами для полевой кухни. Для этого снаряжались специальные команды, куда нередко входила Сашка. В городе они приезжали в комендатуру, где им указывали участок с разбитыми домами, на котором можно было получить все, что нужно. Здесь все боязливо расползались по руинам и принимались собирать жесть и древесину. Задерживаться было нельзя, потому что русские наблюдатели вскоре фиксировали их и открывали огонь с левого берега Волги. Тогда приходилось все бросать, прыгать в машину и уезжать, петляя между разрушенными домами.
Сашка не любила такие вылазки, потому что они напоминали тот день, когда погибли её родные. Торопливо лазая по обломкам, она все никак не могла отделаться от мысли, что и здесь, под кирпичными завалами, в холодной черной тишине покоятся люди.
Зато когда они возвращались с добычей, Баутбер на радостях готовил «красные кольца». Так они называли картошку, которую жарили на моторном масле — другого не было. Картошка, приготовленная таким образом, была красного цвета и имела странный привкус. Но это была еда, а им уже долгое время приходилось довольствоваться одной миской жидкого супа в день.