Януш перестал слушать лектора и вернулся к мыслям об Ариадне. Сидя позади Володи, он видел его в неполный профиль. Линия лица Володи, не такая мягкая, как у сестры, все же напоминала Янушу девичью щеку в ту минуту, когда она там, на балконе, почти касалась его лица. И снова, в который раз, он переживал одно за другим мгновения вчерашнего вечера — от того, когда он вошел в дом Тарло и наверху лестницы увидел Ариадну, до того, когда глаза их встретились во время пения Эльжуни. Эльжуня исполняла «Гретхен за прялкой»>{12}, и Януш тогда подумал: ничто не может соответствовать этому мгновению больше, чем песня Шуберта о беспомощной и беззащитной любви. И после, уже до конца вечера, они не обменялись ни единым словом.
Сейчас Януш стыдился своего письма, хотя и горд был, что не явился на зов Ариадны, не захотел «запятнать» чистоту своей любви, отказался от нее прежде, чем она стала явью. Теперь он боялся встречи с девушкой, не мог бы взглянуть на нее — смутно чувствовал, что здание столь обдуманно построенного отречения рухнуло бы. Может, лучше покончить самоубийством? Но как же так? Уйти из жизни, не узнав, что такое любовь, что такое весь этот мир, и человек, и истина?
Вдруг он заметил, что все встали и аплодируют с деланным увлечением. Артиллерийский офицер поклонился и сошел с кафедры, лекция окончилась.
Тарло-отец завязал разговор с каким-то генералом и в конце концов укатил с ним в город, предоставив юношам свою коляску.
Проезжая по улицам Одессы, они молчали. Лишь когда показалось предместье, Володя спросил:
— Ну как, господин граф, понравилась ли вам лекция?
— Признаюсь, — медленно ответил Януш, — она показалась мне слишком специальной.
— Вы не интересуетесь историей?
— Историей — да, но не стратегией…
— Я не заметил, чтобы лекция была специально «стратегической», она имеет совсем другое назначение… Разве это вам не интересно?..
Януш вопросительно посмотрел на него.
— Нет, — сказал он, — я не понимаю.
— Как? Ведь лекция прежде всего была политической. Неужели вы этого не почувствовали?
Януш смутился.
— Во время лекции я думал… о другом, — сказал он и засмеялся. — К тому же было так душно.
Володя усмехнулся:
— Значит, вы ничего не заметили?
— Нет, ничего.
— А вам не приходит в голову, что будет война?
— Война? — удивился Януш. — Как война? Чтоб люди стреляли в людей, убивали друг друга? Ну, в Европе это вряд ли произойдет. Люди уже отвыкли от войны.
— Значит, вы думаете, что мир будет вечно?
В эту минуту коляска остановилась. Путь им пересекала марширующая воинская часть. Солдаты, видимо, возвращались с моря, с купанья. Белые летние кители и снежной белизны фуражки сверкали на солнце. Впереди, следом за офицером, шел молодой запевала, он затянул песню высоким тенором, и рота дружно подхватила ee: