Назавтра, когда он вышел с книгой на взгорье, молодой баск уже сидел под кустом чертополоха. Увидев Януша, он покраснел, как мак, и принялся еще старательнее черкать в тетради, то и дело заглядывая в «мраморную» книжечку. Когда Януш проходил мимо, он поднял глаза и робко произнес:
— Bonjour!
Януш ответил улыбкой.
Он сел чуть ниже и, как будто совершая установленный обряд, прежде чем открыть оптимистическую книгу, доказывавшую, что скорбь бессмысленна, устремил взгляд на открывающийся перед ним вид. По другую сторону речки Арлансон виднелся сад, сегодня по-особому освещенный, а над ним — чахлые зеленые тополя. Точно пилигримы, всходили они на покрытое сплошной стерней взгорье.
Неожиданно юноша подошел к нему и, присев рядом, подал ему руку.
— Меня зовут Хосе Амундзаран, — сказал он. — я поэт. Последние годы жил в Париже.
Януш обрадовался этой перемене в отношениях.
— О, как хорошо, что вы на меня не сердитесь. Я действительно был несколько бесцеремонен, но ведь я же не знал, что это тайна.
— Никакой тайны нет, — ответил юноша, протягивая ему книжку, — это просто «Антигона».
Януш удивился.
— И что вы с этим делаете? — спросил он.
— Перевожу на баскский, — сказал Хосе, — уже перевел больше половины. Мне хотелось бы, чтобы мои братья, — он помедлил, прежде чем произнести это патетическое слово, — прочитали когда-нибудь «Антигону» на своем языке.
— Она еще не переведена?
— Нет. Баскская литература очень убога. Мы бедны.
— Не все.
— Да. Но те, кому удается разбогатеть, забывают баскский, становятся испанцами или французами.
— Ах, так.
— Мы бедный народ, — вздохнул Хосе. — А сейчас еще…
— Что сейчас? — как-то машинально спросил Януш, ведь он знал, что имеет в виду юноша. Баски воевали.
Хосе взглянул на Януша с презрением. В глазах его таилось чувство превосходства представителя древнего, существующего с незапамятных времен народа над каким-то выскочкой.
— Когда «Антигона» возникла в голове Софокла, да что там, еще когда только возник миф об Антигоне, мы уже были старым народом и, вероятно, имели свою большую литературу. Я говорю — вероятно, потому что от нее ничего не сохранилось.
На этот раз Януш уже свободно взял из рук юноши серенькую книжечку. Это был греческий текст «Антигоны». В книжку были вложены небольшие пронумерованные листочки, на которых мелким, но четким почерком виднелись начисто переписанные строфы и антистрофы трагедии на трудном языке страны Эускади. В тетради Хосе писал начерно, вдохновенно черкая и вычеркивая.
— Почитайте, — попросил Януш.
Юноша не заставил себя упрашивать, скинул берет и, подложив его под книжку, приступил к чтению. Сначала он читал по-гречески. Греческого Януш не знал, но это не имело никакого значения. Он слушал проникновенную декламацию так, точно понимал все. Впрочем, он знал почти наизусть это первое обращение Креонта: