Но, Лусилл, миссис Харпер так безразлична к мальчику, что просто сердце разрывается! Я и начала удивляться. Кто отец, тут сомневаться не приходится, малыш — вылитый мистер Харпер. А вот кто его мать — другой вопрос».
—Значит, они знали, — Харпер повернулся к матери. — Она знала, эта Хейверз, и слуги знали. И молчали.
—А что они могли сделать? — спросила Хейли охрипшим от нахлынувших чувств голосом. — Слуги... Даже если бы они подняли шум, кто стал бы их слушать? Их бы просто уволили, выгнали, и ничего бы не изменилось.
—Ты права. — Митчелл сделал глоток минеральной воды. — Ничего бы не изменилось. Ничего и не изменилось. Но это еще не все.
Он отставил стакан, перевернул страницу и стал читать:
—«Сегодня в Харпер-хаус приходила женщина. Бледная, исхудавшая... Серое платье висело на ней, как на вешалке. В ее глазах, Лусилл, я видела не только отчаяние. Она была не совсем вменяемая. Данби... — Митч остановился и пояснил, что речь идет о дворецком. — Данби подумал, что она ищет работу, но женщина, как безумная, ворвалась в дом через парадный вход. Заявила, что пришла за ребенком, за своим ребенком. За сыном, которого она называла Джеймсом. Она сказала, что слышит, как он плачет, как зовет ее. Даже если ребенок и плакал, в холле его невозможно было услышать, потому что мальчик был в детской. Я не смогла ее остановить, не смогла удержать... Она взлетела по лестнице, зовя своего сына. Не знаю, что бы я сделала, но тут на лестничную площадку вышла хозяйка и приказала мне проводить женщину в гостиную. Бедняжка вся дрожала, когда я вела ее. Хозяйка не позволила мне принести хотя бы воды... Я не должна была делать то, что сделала, чего не делала ни разу за все годы работы. Я осталась подслушивать за дверью...»
—Значит, Амелия здесь была, — с сочувствием сказала Стела и положила руку на плечо Хейли. — Она действительно приходила за своим ребенком. Бедная...
Митчелл снова взялся за письмо.
—«Я слышала жестокие слова, которые хозяйка сказала несчастной женщине. Я слышала, как холодно она говорила о ребенке. Желала ему смерти. Лусилл, боже милостивый, она желала смерти малышу и несчастной женщине, даже когда эта женщина, назвавшаяся Амелией Коннор, просила вернуть ей сына! Ей было отказано. Ей угрожали. Ее выгнали. Теперь я знаю, что хозяин зачал ребенка, наследника, о котором мечтал, с этой бедной женщиной, своей любовницей, а потом забрал мальчика и навязал жене, чтобы вырастить, как своего. Я понимаю, что доктору и повитухе заткнули рот. Им приказали сказать несчастной, что ее ребенок, девочка, родилась мертвой.