— Черт возьми! Это еще кто?
Из моей груди вырвался вздох облегчения, и я едва не рассмеялась. Ну какая же я дура и трусиха! Это был вовсе не маньяк. А мой дорогой свекор. Теперь я снова могла его так называть. Ведь после бурной ночи с мужем я почти избавилась от его власти надо мной. Так я думала в тот момент.
— Это я, — отозвалась я. — Извините, если я вас напугала.
— Да все в порядке, просто я не ожидал кого-то здесь встретить. Что ты здесь делаешь?
Хороший вопрос. Что на него ответить? Стою и дрожу от страха, воображая самые нелепые картины в своем перевернутом сознании. Не хочется показаться перед ним последней дурехой и трусихой.
— Я шла на кухню, чтобы выпить чая. Во мраке я плохо ориентируюсь, поэтому остановилась, чтобы глаза привыкли к темноте. В коридоре лампочка перегорела, — я словно оправдывалась.
— Во всем доме нет света. Наверное, неполадки на линии. Я тоже собирался выпить чая. Пошел искать свечку.
Он стоял совсем близко, так близко, что я чувствовала его дыхание и едва уловимый запах одеколона. Мне нравился этот запах. Ненавязчивый, с ароматом лимона. Пашка пользуется слишком сильным одеколоном, хотя и дорогим. Давно хотела сказать ему, чтобы он перешел на более легкие запахи.
— Вы давно вернулись? — спросила я, хотя и так это знала, потому что слышала шум открываемой двери. Но молчать было неловко.
— Давно. Людмила сразу легла спать.
— А вы?
— Я тоже спал, но потом проснулся, словно кто-то меня разбудил.
— И меня…
— Терпеть не могу этот дурацкий обычай набивать пузо после похорон и напиваться, словно свиньи, — неожиданно резко произнес он.
— И я тоже. — Я вдруг почувствовала, как мое сердце снова, забилось чаще, только уже не от страха, а от другого чувства, которое все сильнее овладевало мною.
— Ну что, пойдем поищем свечку? — предложил он.
— Я, пожалуй, пойду спать. Раз света нет, то я пойду, — я растерялась и от волнения заговорила отрывисто и нервно.
Наша близость становилась опасной. Я вдруг поняла, что моя уверенность по поводу избавления от моих чувств к этому человеку весьма преждевременна. Его власть надо мной еще так сильна! Даже звук его голоса заставляет чаще биться сердце. Я собралась уходить, пока еще могла владеть собой, но он слегка сжал мою руку.
— А как же чай?
— Мне расхотелось. Завтра утром выпью, и вообще… — Я не знала, что «вообще». Говорить становилось все труднее, потому что с каждой секундой все тяжелее было сдерживаться.
Он не убирал свою руку с моей руки. В темноте я могла видеть его лицо, смутно, словно сквозь пелену. Но я и так хорошо помнила и знала его облик, я изучила его, когда смотрела на него спящего. Я впитала в себя каждую морщинку, каждую черточку. И мне снова, как тогда, безумно захотелось прикоснуться губами к его щеке, к его глазам, к его губам, которые я так и не решилась поцеловать. Он молчал, я тоже, но никто не уходил. Странная сцена. Двое стояли в темном коридоре, в опасной близости друг от друга, и никто не решался сделать первый шаг. Словно школьники, терзаемые муками первой страсти, но боящиеся переступить барьер, отделяющий их от взрослой жизни.