Все еще не веря в реальность происходящего, я прошептала немеющими губами:
— Что ты говоришь?! Так нельзя шутить, это слишком страшно.
— А с чего ты взяла, что я шучу? — он удивленно приподнял правую бровь, совсем как Саша… — Шутки кончились. Теперь все серьезно. Хочешь, я расскажу тебе, как делал это? Как убивал их?
— Нет, не надо, пожалуйста, я не вынесу этого, нет! — Я схватилась рукой за горло. Мне стало труд но дышать, не хватало воздуха. Все плыло перед глазами: деревья, небо, земля, его лицо…
— Первой была та грешница, о которой я уже тебе рассказывал, — неторопливо начал он. — Она была чертовски хороша, но слишком порочна и высокомерна. Она никого не любила, кроме себя. Сначала у нас все было неплохо. Но затем она начала издеваться надо мной, высмеивать, когда я не мог удовлетворить сполна ее безумные эротические фантазии. И когда я пришел к ней за помощью после той неудачи, то я не сказал ей всего. Но она сама догадалась. И высмеяла меня, унизила, втоптала в грязь. И тогда я задушил ее голыми руками. Сам не знаю, как смог это сделать. — Он с удивлением посмотрел на свои ухоженные мягкие руки, с коротковатыми пухлыми пальцами, словно не веря в то, что они способны на такое. — Я видел в ее глазах страх и восхищение. Я оставил ее в спальне, на широкой кровати, где мы столько раз занимались любовью… Я переодел ее в красивое нижнее белье, расчесал ее густые роскошные волосы. И отрезал прядь ее волос, на память. Я почувствовал, что освободился. У меня не было страха быть пойманным. Я не чувствовал ни мук совести, ни раскаяния. Только очищение и просветление. Я вернулся к тебе полным сил и надежд. Все у нас складывалось хорошо. Но когда мы приехали в этот город, то вдруг объявилась медсестра из больницы, из той самой, где работала мама. Я был с ней знаком и даже симпатизировал ей. Она позвонила мне и сказала, что нам надо встретиться, что ей известно кое-что о смерти Алины Вайзман. Она сказала, что знает, кто это сделал, и намекнула, что ей нужны деньги. Мол, у нее трое детей, и нелегко растить их без мужа, одной. Я сразу смекнул, что если дам ей денег один раз, то этим дело не закончится. Последует второй раз, третий — и так до бесконечности. К тому же я не мог без объяснений попросить такую сумму у родителей, а своих денег у меня было немного. Короче, я назначил ей встречу на этом холме.
Я невольно вздрогнула и огляделась вокруг.
— Да-да, именно здесь, — подтвердил он, перехватив мой взгляд. Сам не знаю почему. Здесь малолюдно и красиво. Мне нравится это место, и отцу тоже. Так что наши вкусы совпадают и в этом тоже, — он с ненавистью покосился на меня. — Я предложил ей прогуляться, она ничего не заподозрила. Это смешно, но она начала меня расспрашивать о свадьбе, о планах на будущее. Она не боялась меня. Она считала, что я убил Алину случайно, что это был просто несчастный случай. Она ее не очень-то жаловала, как она выражалась, — эту проститутку. Мы вполне мирно беседовали, как старые друзья. Но когда она заговорила о деньгах, я понял — пора действовать. Я даже не успел узнать, что именно ей известно и откуда. Но это было уже не важно. Я вынул нож… Мне было жаль ее. У нее такие милые дети. Особенно младшая девочка, жалко было оставлять их сиротами, но у меня не было выхода. Она сама подписала себе смертный приговор… Она умоляла меня пощадить ее, клялась, что никому ничего не скажет и не потребует никаких денег. Она бежала, пытаясь спастись, падала и снова поднималась. Кричала, но никто ее не слышал. Меня охватила ярость, я вонзал нож в ее тело, еще и еще. Я был как безумец. Я убил ее и перетащил тело в овраг, чтобы его не сразу обнаружили.