Я прошла на кухню. Поставила чайник. Старалась думать о чем-то другом, но в голову упорно лезли слова Людмилы: «Ей сегодня должно было исполниться сорок, младшая девочка все время плачет и спрашивает, где мама… Ей выкололи глаза и отрезали правую грудь…». Господи, каким же надо быть подонком, чтобы сделать такое! За что, почему?! Что чувствует убийца, вонзающий нож в живую плоть? Видит кровь, струящуюся по коже, теплую, красную, яркую? Боже мой! А глаза, глаза жертвы? Смотрит ли в них убийца или отворачивается, не в силах вынести этого взгляда? И если смотрит, то как потом он может спать, не является ли ему во сне убитый и не прожигают ли его глаза мозг и сердце убийцы, словно каленым железом? Не заставляют ли корчиться под теплым одеялом, обливаться потом, кричать что есть сил, во всю мощь своих легких? Или… Вдруг я услышала жалобный крик, словно наяву материализовавшийся из моих мыслей. Я даже поперхнулась глотком кофе и закашлялась. Может, мне почудилось? Но нет, крик снова повторился, теперь я ясно слышала, что кричат из нашей с Пашкой спальни. Я быстро вскочила и в два прыжка добежала до комнаты. Открыла дверь.
Мой супруг лежал на постели не в самом приличном виде, откинув одеяло, и вопил во сне так, как будто его резали.
— Паша, проснись! — я усиленно трясла его за плечи и кричала в самое ухо.
Но мои попытки разбудить его не сразу увенчались успехом. Перестав кричать, он еще какое-то время ворочался, стонал и хватал ртом воздух. Наконец проснулся. Непонимающе посмотрел на меня, похлопал глазами, как молоденький теленок, и спросил хриплым от сна голосом:
— Что, что случилось?
— Это я тебя должна спросить. Ты вопил, как будто тебя режут. Я чуть из-за тебя не подавилась. Летела с кухни тебя спасать.
— Да? — Он наконец проснулся окончательно, присел на постели. — А что, сильно я орал?
— Еще как! Думаю, слышно было даже на улице.
— Вот это да! — удивился он мощи собственной глотки.
— А чего орал-то? Приснилось что-нибудь страшное? — поинтересовалась я.
— Да сон противный приснился. — Он поморщился и провел ладонью по лбу, постепенно приходя в себя. — Уф, даже вспотел.
— А что снилось-то?
— Да я толком и не помню. Какая-то муть.
— Ну все-таки, интересно, чего ты так вопил? Убивали тебя, что ли?
Он вздрогнул и как-то странно посмотрел на меня. Мне показалось, что я вижу страх в его расширенных зрачках.
— Говорю же, не помню. Что-то противное. Вроде чудовищ каких-то, монстров, наверное, вчера с тобой видак пересмотрели.
Я вспомнила, что мы и в самом деле смотрели вчера два ужастика подряд, про каких-то вампиров, привидений и прочую лабуду. Иногда хочется пощекотать себе нервы.