— Молодец! Ты хорошо говоришь по-английски!
— Я торгую компьютерами и их программами, а они все на английском языке, — объяснил Матвей, — а как тебе удалось пройти в больницу ночью?
— Через приемное отделение. А вы не наблюдательны, дяденька! Я в разорванном платье с поцарапанными боками валялась там на полу в жуткой истерике и произвела этим на турецких медиков неизгладимое впечатление. Они сразу же отправили меня в травматологическое отделение в перевязочную. Оттуда я благополучно сбежала и добралась до тебя. Пришлось взять там халат напрокат.
— Да ты актриса! — уважительно протянул Матвей, тяжело дыша — видимо, перепалка с охранником далась ему нелегко.
— Я была в отчаянии и полна тревоги за подругу! Как еще я могла попасть к тебе ночью?
— Не надо оправдываться, ты — молодец! Пойдем на стоянку такси рядом с больницей, — предложил он.
Уже сидя в машине и блаженно откинувшись на мягкую спинку сиденья, Матвей спросил:
— А что ты имела в виду, когда говорила насчет неудачной личной жизни Степаниды?
— Хм… все-таки запомнил! А тебе это интересно?
— Очень.
Алла рассказала ему в нескольких словах о горькой судьбе подруги скорее для того, чтобы отвлечь себя от грустной действительности, и мысленно попросила прощения у Степаниды за то, что она сдала всю ее жизнь этому симпатичному субъекту.
— Она столько лет была верна мужу, ухаживала за инвалидом? Почему?
— Любовь, сэр, — спокойно ответила Алла.
— Вот черт, — выругался Матвей, — выходит, я никого не любил, потому что я не способен на такое…
— Я такая же, как и ты, дело не в любви, просто Степанида — человек очень порядочный. Сейчас таких мало.
— Да она — ископаемое, твоя подружка! — воскликнул Матвей. — Или святая!
— Она хорошая, — вздохнула Алла.
— Мы ей поможем, будь уверена! — похлопал Аллу по коленке Матвей. — Эх, мне бы коньячку для ясности ума, чтобы унять это жуткое головокружение! Эй, начальник! — обратился он к таксисту и перешел на английский язык.
Таксист, маленький, сухонький мужичок, внимательно выслушал Матвея, кивнул головой и достал из своего «бардачка» бутылку местной водки из абрикосов.
— Тоже сойдет, — согласился Матвей, отдал таксисту деньги и, открыв бутылку, сделал большой глоток. — Хорошо! Прихожу в норму! Будешь?
— Нет… — с опаской покосилась на бутылку Алла, — хотя… давай, для храбрости!
Она тоже отхлебнула водки и закашлялась.
— Отрава!
— Ничего… местного разлива. — Матвей отвернулся и посмотрел в окно, блики сверкающих огнями витрин отражались на его бледном лице. — Знаешь, о чем я подумал?
— А вот мысли я не умею читать, несмотря на свой демонический вид, — успокоила его Алла.