— Да. Разве ты не хочешь увидеть моего аппетитного маленького мальчика?
— Да. Конечно.
— Может, на шоу, когда я почти покончу с ним, ты подойдешь и поможешь добить его.
— А ты подойдешь и поможешь мне добить мою девочку.
Улыбаясь, она приложила палец к моему рту. Длинные ногти были накрашены черным. Медленно провела пальцем по моим губам.
Не знаю, чего ей больше хотелось, поцеловать их или отрезать.
— Позже, покончив с ними, может, мы найдем себе другое занятие.
Она не относилась к тем женщинам, кому я мог объяснить, что для меня существует только одна девушка, Сторми Ллевеллин, и я ей верен.
— Как я это себе представляю, — ответил я, — решение исключительно за тобой.
Мой ответ ей понравился, улыбка стала шире.
— Ты все понимаешь правильно, мальчик-красавчик.
Я уже понимал, что за этим последует, но она меня удивила, прижавшись ко мне и лизнув подбородок.
Хотя раньше никто, кроме собак, не лизал мне подбородок, я чувствовал, что за этим должен последовать поцелуй, или сразу, или после того, как она облизала бы другие части лица, которые нашла привлекательными. Я многое мог изобразить более чем убедительно, но знал, что с грубым и жадным поцелуем, которого она ждала, у меня ничего не получится, и в тот самый момент у нее зародились бы подозрения.
Выйдя из кабинета Роба Баркетта и увидев меня, Джинкс оставила дверь приоткрытой.
Я вскинул мокрый подбородок, повернул голову и позвал:
— Роб?
В недоумении она переспросила:
— Кто? Что?
— Ты не слышала?
— Слышала что?
— Голос Роба.
Я отстранился от нее. И хотя предпочел бы повернуться спиной к безумцу с бензопилой в руках, а не к Джинкс, все-таки повернулся. Подошел к двери кабинета, широко распахнул ее и включил свет.
— Роб?
— Я же сказала тебе, его там нет.
— Не знаю. Я что-то услышал.
Я вошел, подумав, что она последует за мной, хотя бы до порога. Изображая замешательство, оглядываясь из стороны в сторону, я пересек кабинет, обогнул стол, периферийным зрением отметил, что Джинкс все еще по другую сторону порога, посмотрел вниз, воскликнул:
— Роб, нет! Что за черт?
Произнося эти слова, упал на колени, наклонил голову и плечи, чтобы Джинкс меня не видела, достал один из «Глоков».
— Луций? — позвала она.
Я услышал ее шаги, и вот, обогнув стол, она уже держала обе бритвы в руках, метнулась ко мне, быстрая и злобная, с явным намерением познакомить мои щеки — и не только — уже с лезвиями. Она не знала, что труп Роба лежит под столом, но какие-то мои слова вызвали у нее подозрения. Первая пуля отбросила ее достаточно далеко, чтобы бритва просвистела в дюйме от моих глаз, с лезвием таким тонким, что при движении его самая острая часть становилась невидимой. Ближе она подобраться не смогла, потому что две следующие пули сбили ее с ног и уложили на пол.