.
Под крышей беседки, присев ниже поручня, бегущего по периметру, я включил «Токэбаут», предварительно убедившись, что громкость минимальная.
— Вы здесь, миссис Фишер? Прием.
Сквозь статические помехи донесся ее голос:
— А где же мне еще быть, дорогой? Прием.
— Я просто боялся, что вы вне радиуса действия. Будьте готовы, дети на пути к вам. Прием.
— Я уже поняла, что не стоит мне ждать на этой проселочной дороге, и подъехала ближе к тому съезду. Прием.
— Хорошо. Это хорошо. Их ведет собака, мэм, хотя вы ее увидеть не сможете, потому что это собака-призрак. Но детей вы увидите, это точно. Прием.
— Ты такой забавный, дитя. Как приятно знать, что ты жив. Прием.
— Благодарю вас, мэм. С вами тоже весело. Конец связи.
Когда я вернул «Токэбаут» на оружейный ремень и вышел из беседки, облака вновь спрятали луну.
И прежде чем я двинулся по следу детей, до меня донеслись голоса. Оглянувшись, я увидел, как несколько людей вышли из дома на заднюю террасу, и заметил я их только благодаря подсветке сзади. Они же в отсутствие луны увидеть меня никак не могли. Еще три человека появились с северной стороны дома, голоса доносились и с южной.
Кого-то, вероятно, послали на третий этаж, чтобы выяснить, почему Кены не отреагировали на гонг. Их нашли мертвыми с натянутыми на головы свитерами, и теперь за это кому-то предстояло заплатить, возможно, в прямом смысле этого слова.
Никто не прокричал: «Хватайте его!» — или что-то в этом роде, из чего следовало, что меня пока не обнаружили.
Лес находился далеко, меня отделяло от него открытое пространство. Луна могла появиться вновь. Несмотря на темную одежду, они бы увидели меня, стоило вспыхнуть небесной лампе, а я не хотел указывать им направление, в котором ушли Бу и дети.
Между беседкой и конюшней кое-где росли отдельные деревья, да и кустарники тоже. Я вытащил «Глок» и двинулся в том направлении, а ночь оживляло все большее число голосов.
У них могли быть пистолеты. У них могли быть ножи. Только Господь Бог знал, что у них еще могло быть. И они, разумеется, не хотели схватить меня мертвым. Я им требовался живым, чтобы закончить свои дни на стальной сцене, здесь или в каком-то другом их тайном убежище. Они бы сдирали с меня кожу, с головы до ног, пока я не выболтал бы каждый известный мне секрет, хотя такое могло произойти до того, как они начали бы сдирать с меня кожу, если б решили в моем присутствии поделиться дорогими их сердцам воспоминаниями о прежних убийствах, совершенных их тесной компанией.
Я чувствовал себя Фродо в Мондоре, только без верного Сэмвайза, готового сражаться со мной плечом к плечу, да и не знал я, куда положил это чертово кольцо. Когда появился бы Голлум, он бы все равно откусил мне палец, с кольцом или без кольца, просто ради того, чтобы откусить. Если вы не читали «Властелина колец», прошу меня извинить за эти подробности.