Редко я испытывал такие смешанные чувства относительно места, куда попадал впервые, как это произошло в «Эрнестине».
С одной стороны, я словно попал домой. С шестнадцати лет, покинув дом матери, чтобы жить одному, я работал в «Пико Мундо гриль», по существу, таком же ресторане быстрого обслуживания, где проводил едва ли не самые счастливые дни моей жизни.
В «Гриле» поддерживалась безукоризненная чистота, что в зале, что на кухне, и, судя по тому, что я видел в «Эрнестине», здесь следовали тем же гигиеническим стандартам. Яркости света хватало для того, чтобы без напряжения прочитать меню и разглядеть отсутствие пыли даже в самом дальнем углу, чем менеджер наверняка гордился, но при том свет не бил в глаза и в зале царила атмосфера уюта.
На длинном прилавке, за которым на стульях с красными виниловыми сиденьями сидели несколько покупателей, стояли вазы с пирогами под стеклянными крышками, один аппетитнее другого.
Но более всего в необходимости поесть именно в «Эрнестине» убеждали запахи готовки, от которых рот наполнялся слюной. Лук и зеленые перчики на сковороде для омлета дожидались яиц. Бургеры скворчали на сковороде, дожидаясь сыра. Ароматы жарящегося бекона, готового гренка, налитого в чашку кофе могли бы стать проверкой силы воли набожного монаха в разгаре поста.
Но пусть я чувствовал, что мне здесь хорошо и здесь мне самое место — то же самое, наверное, чувствует и влюбленный в море матрос, возвращаясь на корабль, — не обошлось и без ложки дегтя. Ковбой побывал здесь, ел здесь и, с моей точки зрения, даже его короткое присутствие наложило заклятие на то место.
Обеденный «час пик» еще не начался, семь кабинок пустовали, и меня потянуло к одной, как пчелу на мед. Ковбой и я были участниками вечной борьбы, которая началась в начале времен, не закончилась бы с нашей смертью, а продолжалась бы до скончания веков.
Я сел туда, где сидел он.
Миссис Фишер — напротив меня, вероятно, на место мускулистого парня, по лицу которого в свое время долго и часто били, устроившего себе на пару с ковбоем ранний обед.
Ничто не напоминало о недавнем присутствии этих двух людей в кабинке. Зло путешествует по миру анонимно, его присутствие открывается только в последствиях совершенных им действий: пропавшие дети, убитые люди в фабричном подвале. Для большинства живущих в нынешнем веке отрицания зла эти последствия всегда становятся сюрпризом, поскольку боятся они не того, чего следует, а соломенных людей, воображаемых угроз, фантомных кризисов.