— Вы даже не посмотрели на него, Изабель! Почему же вы так уверены, что он не ваш? — Он взмахнул платком, как боевым знаменем, чтобы она разглядела букву и вышитую розу.
— Он не мой, — настойчиво повторила Изабель, быстро и грациозно, как кошка, соскользнула с кровати и протопала мимо него.
— Розовый бутон, Изабель. Буква «М», как Мейтленд. Посмотрите внимательно, — сказал Финеас, шагая вслед за ней.
Вздернув нос высоко в воздух, Изабель дошла до комода, рывком открыла ящик, вытащила оттуда простой квадрат льна и сунула ему в руку.
— Вот мой, — заявила она.
На нем были вышиты ее инициалы и герб Эшдауна. Никаких кружев. Никаких роз.
— В ящике лежит еще дюжина, все одинаковые, можете взглянуть перед уходом, лорд Блэквуд.
Изабель стояла посреди комнаты и гневно смотрела на Финеаса. Толстый фланелевый халат странно сочетался с кружевами, торчавшими из-под подола, а босые ноги на темном ковре выглядели чересчур белыми и уязвимыми. Волосы окутывали ее, как плащ, — распущенные, великолепные, сердито мерцавшие в тусклом свете. У Финеаса перехватило дыхание.
Интимность положения затмевала все. Он стоял и смотрел на нее, тиская в кулаке проклятый платок.
— Почему, Изабель? Почему я?
Бешенство в ее взгляде слегка улеглось, она на мгновение отвела глаза.
— Вы за этим пришли? Выудить у меня комплименты? Ожидали, что я расскажу вам, какой вы великолепный любовник?
— Можно начать и с этого. Почему ты не назвала мне свое имя, когда я спрашивал? — Финеас рискнул сделать шаг к ней. — Я знаю, что тебе понравилось. Оба раза. — Изабель резко вскинула голову и набрала побольше воздуха, чтобы начать все отрицать, но он поднял руку. — Это ты сказала «великолепный любовник», Изабель.
— Мне показалось, вам тоже все понравилось, милорд, — дерзко ответила она.
Финеас сделал еще один шаг в ее сторону. Только шорох его сапог о ковер нарушал тишину в комнате. Он не остановился, пока не подошел к ней вплотную. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза.
— Ну и кто теперь напрашивается на комплименты? — спросил Финеас, привлек ее в свои объятия и наклонился, прильнув к ее губам.
Изабель не могла сопротивляться. Ярость растаяла от его жаркого прикосновения. Он вломился в ее спальню, как вор, бросил в нее носовым платком, принадлежавшим другой женщине, но гордость не могла заглушить вожделения, которое она испытывала к этому мужчине. Изабель упивалась его поцелуем, наслаждалась им, поражалась, что желание становилось тем сильнее, чем больше она пыталась его удовлетворить. Ее одурманивали ощущение его тела, прижавшегося к ней, аромат его кожи, его страсть.