— Нет, сделайте это платье, пожалуйста, светло-серым или темно-синим, со скромным вырезом, — твердо попросила Изабель.
Улыбка модистки увяла. По ее мнению, юная графиня Эшдаун была слишком привлекательной, чтобы провести остаток жизни, одеваясь в полутраур. Под вдовьими одеждами и ужасно не идущей ей прической скрывались прелестная фигура и природная грация. Светлая кожа, золотисто-каштановые волосы, большие блестящие глаза — все это было чудесным, и эти черты стоили того, чтобы подчеркивать их. По мнению мадам, ее клиентке требовались красивые наряды, чтобы привлечь нового мужа или хотя бы любовника, достаточно богатого, чтобы одевать леди по последней (и очень дорогой) моде.
И дело тут не в одной корысти. Мадам была француженкой, с романтичной французской душой. Вдова хранила пленительный секрет, который мадам высоко ценила. Пусть графиня настаивала на том, чтобы одеваться в самые мрачные и некрасивые платья, под ними она носила восхитительно шокирующее белье. Леди любила шелк, кружева и красивые атласные ленты, скользящие по ее телу в самых сокровенных местах.
Модистка посмотрела на серую саржу, которую щупала клиентка, и поджала губы. Она всегда сразу же замечала такие ужасные ошибки.
— Подумайте лучше вот об этом синем муаровом шелке, графиня. Он превратит ваши волосы в пламя и подчеркнет цвет глаз. — Она набросила на плечо леди шуршащую переливающуюся ткань. — Voila! C’est magnifique!
И отступила назад. Графиня с задумчивым видом поглаживала ткань, и в ее глазах ясно читалась женская тоска.
— Он все равно синий, как вы и просили, но очень изысканного оттенка, — уговаривала ее модистка. — При неярком свете он будет выглядеть вполне сдержанно, хотя и элегантно, и так нежно переливаться!
Мадам увидела, как искра восхищения в глазах клиентки сменилась сожалением. Не колеблясь, она взяла леди за плечи и подвела к зеркалу, чтобы та сама увидела свое преображение. Искра вернулась, а вместе с ней появился очень идущий ей румянец.
— Мы можем оторочить платье лиловой лентой вместо пурпурной, черной или серой. Оно будет выглядеть изысканно, элегантно и… как это вы говорите? Совсем чуть-чуть соблазнительно. — Последнее слово мадам промурлыкала, и оно сделалось свистящим и чувственным, как скользкая ткань. Ее пышная грудь раздулась от гордости, когда клиентка улыбнулась своему отражению и опустила ресницы, пряча блеск глаз. Мадам хмыкнула, поняв, что покупка состоялась.
В животе Изабель порхали бабочки. Какое дерзкое решение! Да что на нее в последнее время нашло? Сначала Блэквуд, теперь шелк. Ткань мягко ласкала кожу, согревая, как может согреть только любовник. И что скажет Онория? Изабель огляделась.