Часы громко тикали. Онория молча рассматривала ее, пожирая бисквиты. Да, день выдался ужасный. Сначала Изабель терзалась из-за своего опрометчивого поступка с Блэквудом (и до сих пор ощущала свою греховность). Потом этот глупец ее не узнал. Ну как можно быть таким тупым? Руки задрожали. Изабель поставила чашку, чтобы звон фарфора не выдал ее бушующие чувства.
Когда Онория ее отпустит, она поднимется наверх и напишет Марианне. Принесет свои извинения за то, что не сможет посетить бал. Сошлется, к примеру, на головную боль. Или чуму.
Дверь открылась. Изабель подскочила, но вошел всего лишь дворецкий с серебряным подносом.
— Вам письмо, графиня.
— Письмо? — взвизгнула Онория. — От кого это, хотела бы я знать? Подать мне его сюда немедленно, Финч!
Дворецкий знал, что возражать бесполезно. Он пересек комнату и протянул поднос Онории.
У Изабель сжалось горло. Неужели от Блэквуда? Что, если он ее все-таки узнал? Что может быть в его письме? В голове промелькнули те порочные слова, которые Блэквуд нашептывал ей на ухо. Изабель прижала ладонь к пылающей щеке.
Онория взглянула на инициалы, выдавленные на красной восковой печати.
— Я не знаю эту печать, — с подозрением произнесла она, разворачивая и читая письмо.
Изабель ждала, чувствуя, как сердце бьется прямо в горле. Она лихорадочно придумывала, как будет отрицать, что ее видели в саду у Эвелин, уж не говоря о…
Джейн Кирк, читавшая через плечо хозяйки, ахнула. Онория издала странный писк. Изабель приподнялась со стула, чувствуя, как грохочет сердце. Могла бы сразу понять, что такое нельзя сохранить в тайне. Она нарушила условия завещания Роберта, и теперь ее выгонят отсюда, и она никогда больше не увидит Робина!
— Я могу объяснить, — взмолилась Изабель. В голове гудело, словно в ней жужжали тысячи пчел.
— Графиня Уэстлейк! — вскричала Онория. Изабель озадаченно смотрела, как счастливая ухмылка сочится из каждого дюйма жирного лица Онории, затмевая даже двойной подбородок. — Графиня Уэстлейк, внучка герцога Каррингтона, сестра леди Миранды Арчер! — произнесла она, словно докладывая о появлении Марианны. — Где, скажи на милость, ты сумела завязать такие связи? — требовательно добавила она.
Дыхание перехватило. Онория вовсе не казалась рассерженной или что-то подозревающей, или готовой наброситься в ярости. Напротив, казалось, что она в полном восторге.
От этого зрелища сердце Изабель сжалось от ужаса.
— Я… — начала она и замолчала, не зная, можно ли сказать правду. — Я… встретила ее сегодня днем.
Онория прижала письмо к груди. Омерзительная ухмылка, обнажившая желтые зубы, полностью исказила ее лицо.