— Сюда доставили человека, с которым нам необходимо поговорить, — объяснил Адам. — Он прибыл через Ла-Манш с документами, из которых следует, что действия против короля Людовика начнутся быстрее, чем мы предполагали. Прости, что пришлось помешать тебе. Его необходимо немедленно допросить.
Адам говорил спокойно, официально и, судя по голосу, не испытывал ни малейших сожалений.
— Ты же понимаешь, почему я тебе помешал, верно? — спросил он чуть позже с ноткой раздражения в голосе. — И это не говоря о том, что в каких-то двадцати ярдах оттуда моя жена давала бал, а мой сын спал наверху.
— Ты сейчас говоришь, как мой дед, — отозвался Финеас.
— Это она? Твоя таинственная леди в маске?
Губы Финеаса покалывало после поцелуев, тело жаждало больше, и он не желал делить ее ни с кем, в особенности с Адамом, но знал, что тот будет настойчиво продолжать спрашивать.
— Да. Это она.
Адам вздохнул.
— Хорошо. По крайней мере теперь ты знаешь, кто она такая.
Финеас не рискнул ничего ответить на это. Он знал, что она не замужем. Знал, что сзади на шее у нее есть небольшая родинка. Знал, что она любит вишни — и его. Но ее имя осталось тайной, которую он уже разгадал бы, если бы не чертово вмешательство Уэстлейка.
— Ну? Так кто она?
— Ты ее видел. Узнал? — парировал Финеас.
— Я видел ее каких-то пятнадцать секунд, пока ты не уволок ее с собой. На ней была маска и парик. Помимо этого, я заметил только… — Он замолчал, и Финеас мгновенно ощетинился.
— Что? — сердито спросил он, заранее зная ответ, но желая, чтобы Адам произнес это вслух. И уже сжал кулак, ожидая только повода, чтобы ударить, — любого повода.
— У ее костюма слишком низкий вырез.
Финеас едва не набросился на зятя, но тут Адам захохотал.
— Что, дьявол тебя забери, такого смешного?
— Ты. В жизни не видел, чтобы ты так запал на женщину. Это завораживает.
— О, правда? Полагаю, с тобой такого никогда не случалось, ты, чопорный, бесчувственный…
— Конечно, случалось, — мягко ответил Адам, не обращая внимания на гнев Финеаса. — В тот самый миг, как я увидел твою сестру.
Финеас снова упал на сиденье, как будто ему дали под дых. Он не из тех мужчин, кто влюбляется, и, несмотря на приказ деда, не из тех, кто женится. Может, завтра утром он проснется и поймет, что сыт таинственной Ясминой по горло, и ее чары побледнеют.
Да только упрямо восставшее естество подсказывало, что этого не случится.