Трезини в это время активно приумножал свою славу. Его самая знаменитая работа, Петропавловский собор в Петропавловской крепости, была начата в 1714 году; завершен он был только в 1732 — 1733 годах. Поскольку религиозная архитектура более строга в своем внешнем виде, чем здания знати, мы не будем давать описание этого собора. Но, как пишет Грабор, до создания нового здания Адмиралтейства Сахаровым в начале XIX века именно шпиль собора Трезини служил «торговым знаком» Санкт-Петербурга — подобно колокольне Святого Марка для Венеции или Мюнстеру для Страсбурга. И до наших дней важной частью облика города является этот непропорционально высокий, позолоченный, похожий на иглу шпиль около четырехсот футов высоты.
По многим параметрам собор Петропавловской крепости вызывает глубокое разочарование. При взгляде изнутри крепости высота шпиля уменьшает сам собор так, что он кажется простым пьедесталом для шпиля. У стоящего рядом с собором человека это вызывает состояние физического дискомфорта. Однако когда северное солнце озаряет со стороны Невы позолоченный шпиль и венчающие его крест и ангел, взметнувшиеся высоко над мрачными крепостными стенами, начинают сверкать ярким холодным блеском над водой и городом, тогда это великолепное зрелище.
Именно на подобный эффект, который может наблюдать человек, находящийся далеко от собора, и рассчитывали Петр и Трезини. Кроме того, возведение этого тонкого, протестантского и немецкого по духу шпиля является исключительно важной поворотной вехой в истории русской архитектуры, в которой прежде преобладали византийские купола. Этот собор — замечательное выражение Петром своего намерения порвать с национальными традициями в архитектуре — как и во всем прочем, поскольку в луковицеобразном наследии Византии он определенно видел врага. И потому именно в соборе Трезини (этот собор был украшен иконостасами московского художника И.П. Зарудного и канделябрами из слоновой кости, вырезанными самим царем), а не в старом Успенском соборе в Москве Петр приказал похоронить себя. И именно здесь с этих пор будут покоиться последующие цари.
Год 1715-й стал поворотной точкой в истории Санкт-Петербурга. В этом году Жан Лефорт (племянник фаворита Петра, который возглавлял великое посольство в 1697 году и скончался двумя годами позже) и Конан Зотов, сын престарелого шутовского патриарха, прибыли в Париж, чтобы поискать еще художников и декораторов для новой столицы. То, что они посетили именно Францию, а не Германию или Голландию, на первый взгляд выглядит странно, но это легко можно объяснить тем, что теперь нужны были не архитекторы, а художники и скульпторы, а в этих областях непререкаемыми авторитетами были французы и итальянцы. Царским посланникам повезло — они прибыли в очень подходящий момент. В 1715 году скончался Людовик XIV, а его наследнику было всего пять лет. Во французской дворцовой архитектуре наступил застой, и Петр проницательно определил, что, по всей видимости, художники не долго останутся без работы.