Дангауер был посредственным художником, и растущее французское влияние вытеснило его на обочину. Однако сменивший его Каравак тоже не был великим мастером. Хотя он был, похоже, энергичным и легко приспосабливался, а также обладал весьма ценным даром добиваться большого сходства в своих портретах. Его первыми работами в России были портрет Петра II — тогда еще ребенка — и весьма привлекательный и забавный двойной портрет двух маленьких дочерей Петра Великого — Анны и Елизаветы — с широко открытыми любопытными глазами, которые можно считать торговым знаком Каравака.
Вскоре по распоряжению царя он занялся рисунками для гобелецов. Из этих гобеленов особенно известен один, с изображением Полтавской битвы. Петр всегда восхищался гобеленами и потому предпринимал все возможное, чтобы поощрить их производство в России. У Каравака было много учеников. Но только он сам обладал талантом писать удивительно похожие портреты, что делало их исключительно ценными для следующих поколений. Еще совсем молодым человеком Каравак выполнил восхитительный портрет Елизаветы, когда ей было лет семь-восемь. На этой картине она была совершенно обнаженной и держала в руке портрет отца. Портрет этот можно считать пророческим. В период этого года и до того времени, когда императрица была уже на краю могилы, Каравак создал живую, выразительную галерею портретов Петра Великого, Екатерины I, Петра II, Анны Иоанновны (эта картина находится в Третьяковской галерее в Москве) и Елизаветы.
Одной из самых известных его работ является портрет Елизаветы в наряде Флоры — эта картина находится в Синей китайской комнате в Царском Селе. Со многих портретов Каравака еще при его жизни делали гравюры. Особенно хорошо он изображал детей. Одной из самых восхитительных работ является портрет скульптора Пино. Каравак еще более укрепил родственные связи, объединявшие французов на русской службе, женившись на сестре жены Никола Пино, еще одной сестре Жозефа Симона. Эта свадьба была полна приключений. Священник французской церкви на Васильевском острове, некто Р. Кайло, объявил брак Каравака недействительным, поскольку объявление имен вступающих в брак было осуществлено не во французской церкви. Он заявил, что мадемуазель Симон должна покинуть супружеское ложе, а когда она отказалась, начал преследовать ее непристойными песенками. По этому случаю было возбуждено судебное дело, на котором священник начал беззастенчиво раскрывать интимные подробности жизни своей прихожанки «в ее незаконном браке». Но в конце концов дело уладилось, и, когда Каравак — которого, в отличие от Дангауера, высоко ценили как императрица Анна Иоанновна, так и императрица Елизавета — скончался в 1754 году, его вдове пожаловали ежегодную пенсию в тысячу рублей.