— Вы хотите жить, герр Торопов? — спросил Нойманн. — Вы ведь не собирались умирать этим утром? Начинается весна, даже в ваших диких местах поют птицы и набухают почки… Жизнь прекрасна. Нет?
— Кто… вы… такие?.. — прохрипел Торопов.
— А какая вам разница, господин чекист? — засмеялся водитель.
Его Торопов так и не рассмотрел. Водителя зовут, кажется, Пауль. Так сказал этот тип с ножом.
— Не чекист, — поправил Нойманн. — Энкавэдист.
— По мне — все равно. Мясо — и больше ничего.
— Я…
— Ты лучше помолчи, — Краузе похлопал Торопова ножом по щеке. — Мы дадим тебе слово — и тогда боже тебя упаси молчать. Сейчас — лежи и наслаждайся жизнью. Человек не знает, сколько ему отмерено. В любой момент нить может оборваться… или ее кто-то обрежет…
Не сознавая до конца, что делает, Торопов попытался оттолкнуть лезвие ножа от своего лица.
— Дурак, — сказал с усмешкой Краузе. — Не дергай щупальцами, комиссар…
— Вырывается? — осведомился Пауль. — Лови.
На грудь Торопову упали, звякнув, наручники.
— Прошу ваши ручки. — Краузе убрал нож и ловко защелкнул браслеты на руках Торопова. — Будешь еще дергаться — заткну рот и подрежу сухожилия на ногах. Для начала.
— Но даже тогда жизнь все равно будет прекрасна и заманчива, — распевно произнес Нойманн. — Как написал когда-то ваш сумасшедший гений Достоевский, даже если бы мне выпало до конца жизни стоять над пропастью на узком карнизе, вокруг бы грохотал гром и сверкали молнии, и меня стегал ледяной дождь, и тогда бы я выбрал жизнь… Я не ручаюсь за точность цитаты, но общий смысл…
Машину тряхнуло.
— Что такое, Пауль? — спросил Нойманн.
— То, что они называют дорогами, — со смехом ответил водитель. — Я заслушался вашим выступлением, герр штурмбаннфюрер, и зацепил колесом яму.
— Осторожнее, Пауль. — Краузе тоже засмеялся. — Если машина сломается, то придется нашего гостя бросить в ней. А я еще не наигрался.
— Хорошо, я буду осторожен, — сказал водитель. — Да тут недалеко. Черт…
— Вас ист лос? — быстро спросил Нойманн.
— Да ист айн шуцман, — ответил Пауль напряженным голосом.
— Фар нихт лангзамер унд нихт шнеллер…
Торопов не знал немецкого. И в школе, и в университете учил английский, но вот эти вот «васистлос» и «шуцман» понял. На дороге стоит полицейский. Регулировщик или даже патруль. Может, просто выискивает, с кого сшибить денег, а может, в рамках очередной контртеррористической операции или какого-нибудь плана «Перехват» досматривает все машины.
Вот сейчас он остановит микроавтобус, и тогда… А что тогда, подумал Торопов. Что тогда? Этот сумасшедший Краузе перережет-таки Торопову горло? Или…