— Юань, — Седой взглянул на гостя, — к тебе и твоей структуре у Крохи претензий нет. Но Смольный, по жизни, ваш «папа». Так что ты за него ответ держать обязан. Найди этого беспредельщика и отдай Крохе. Пусть сам решает, что с ним делать. Времени тебе даю сутки. Если к завтрашнему полудню Смольного не представишь, Кроха будет вправе считать, что твоя структура при деле. Смольного я объявил. Завтра к вечеру об этом узнают все бригады в городе. Что получать с вас, решит Кроха. Все. — Седой неторопливо наполнил рюмочку до половины, выпил, поднялся, сердечно пожал руку Вячеславу Аркадьевичу. — Рад был повидать тебя, Кроха.
— И я рад, Седой. — Тот тоже встал. — Спасибо, что приехал.
Судья покачал головой.
— Не за что. — Он повернулся к Юаню. Тот с готовностью протянул руку, но Седой даже не взглянул на нее. — Думай, Юань. Времени у тебя достаточно.
Он вышел из номера. Кроха же взглянул на Юаня. Улыбка сползла с его лица.
— Приведи мне этого пса бешеного, Юань. Иначе война будет. И воевать тебе придется в одиночку против всех. Беспредел никто не любит.
Кроха покинул номер следом за Седым. Юань остался один. Чувствовал он себя раздавленным. Привести Смольного? Легко сказать. А где его взять? Два «лимона» баксов заплатили этому сычу болотному, Козельцеву, за то, что тот Смольного с нар вытащил, и вот теперь все прахом. А из-за чего? Из-за того, что Смольный, никого не спросясь, сам стал дела делать. Хотя… Оно и к лучшему. Сам начал, пусть сам и выпутывается. Судья свое слово сказал.
В номер зашел Манила. Спросил негромко:
— Что решил Седой?
— Объявил Смольного. Не достанем его за сутки — всю бригаду.
Манила подумал, кивнул:
— Справедливо. Если Смольный на моей территории прорисуется — дам знать.
— Спасибо, Манила. — Юань наполнил третью рюмку, выпил, вздохнул. — Ладно. Пора.
* * *
Три иномарки пролетели через город, на окраине свернули к коттеджному «поселению», остановились у трехэтажного кирпичного «дворца».
Пока Борик и Паня выгружали все еще пребывающего в прострации охранника из багажника «шестисотого», в салоне «Форда» Черепаха отомкнул наручники на запястьях девушек, сказал спокойно:
— За наручники прошу прощения. Идите в дом. Вас ждут.
Девушки выбрались из машины, огляделись. Дом огромный, сад еще больше. Забор высокий, глухой. По углам — телекамеры. По саду прогуливаются крепенькие ребятки с помпами. Одним словом, о побеге не стоило и думать.
— Идите, — указал Черепаха на крыльцо. — Там звонок есть. Вам откроют.
Секретарши поднялись по бетонным ступенькам. Дверь открыл здоровенный бугай в пятнистом комбинезоне. Увидев девушек, мотнул головой в сторону лестницы: