— Да что же это здесь творится? — не своим голосом завизжала она, когда увидела раздетого до трусов супруга все с теми же голыми девицами. — Это не пансионат, а дом терпимости. Доктор, вы видите? Вы будете моим свидетелем. Я этого так не оставлю! Я вашу «малину» быстро прикрою!
— Прошу прощения, мадам, а в чем, собственно, дело?! — спросил вхлам пьяный эскулап, пытаясь сфокусировать глаза на весьма выдающейся груди Натальи.
— Как это в чем дело? Разве вы не видите? — снова заорала Софья Адамовна. — Вы только посмотрите на них.
— Смотрю, — кивнул тот. — О-оч-ч-чень внимательно.
— Они же голые.
— Да ну? — удивился врач и прищурил один глаз. — И правда! А какие симпатичные, — прищелкнул он языком. — А вы кто? Вы их мамочка? Сколько?
— Какая еще мамочка? — возмутилась Бобрикова.
— Ну-ну, не притворяйтесь, будто сами не знаете, кто такая мамочка у симпатичных девочек, — хихикнул эскулап. — Так сколько?
— Что сколько?
— Ну, это самое... сколько мани-мани берете? — показал доктор на пальцах.
— За что?
— За час!
Маргарита с Наташей едва сдержались, чтобы не расхохотаться. Доктор был в пансионате новеньким и дежурил лишь во второй раз, поэтому не успел познакомиться со всеми сотрудниками и не знал их в лицо. По нему было видно, что этой ночью времени он даром не терял и очень весело встретил Рождество, причем явно не одним бокалом шампанского.
— Да вы пьяны, — ахнула Софья Адамовна.
— Кто? Я? Да ни боже мой, — замахал руками эскулап.
— Можно подумать, что она этого не заметила, когда тащила его сюда, — фыркнула Наталья.
— Она настолько зла, что у нее в глазах померкло, поэтому и не заметила состояния нашего доктора, — хихикнула Маргарита.
— Немедленно убирайтесь отсюда! Шагом марш! Я завтра же приму меры, чтобы вас на пушечный выстрел не подпускали к больным, — командирским тоном орала на врача Бобрикова.
— А кто здесь больной? Вы? — спросил эскулап. — Ик, пардон, мадам. На что жалуетесь? По-моему, что-то с печенью? У вас в глазах желчь плещется, а это очень опасно, ик, пардон.
— Пошел вон, пока я не вызвала охрану, — коброй зашипела Бобрикова. — И вы убирайтесь, — перевела она хищный взгляд на девиц.
— Мы не можем покинуть номер, — ответила Маргарита. — И не надо на нас кричать, мы не сделали ничего плохого, а даже наоборот. Валера за нашатырным спиртом пошел, чтобы Ивана Ивановича в чувство привести.
— А я говорю, вон отсюда! — закричала Бобрикова и затопала ногами. — Ишь, благодетельницы какие нашлись! Я как-нибудь сама со своим мужем разберусь, без вашего участия.
Она бросилась к ванне, где лежал ее супруг и, злорадно улыбаясь, начала откручивать кран с холодной водой.