— Так вот в чем дело! Так это правда, что ты с Викторией спишь?! Ты ради нее стараешься!
Недоумевая, как это раньше так получалось, что Кира казалась ему не только привлекательной, но и даже умной, Паша усмехнулся:
— Если бы у нас с Викой что-то было, то неприятности Роберта были бы мне на руку!
— Значит, это правда? — Кира была без своих узеньких очочков и без солнцезащитных очков тоже. Она морщилась и кривилась от солнца и от обиды: — Значит, ты гей? Тогда тебе все равно, что девушки пропадают! Какое твое дело?!
— Кира, — сказал он, игнорируя ее тон и те бессмыслицы, что были ею произнесены. — Я свалял дурака и очень виноват. Если бы я знал, что произошло между тобой и Робертом Аванесовичем, я бы с тобой даже не разговаривал.
Она прищурилась, вдруг перестав морщиться:
— Что ты еще придумал?..
— Ты работала секретаршей в его приемной? — Она кивнула, насупившись. — Писала ему любовные записки? Не надо отнекиваться, — предупредил он, — это точная информация. Еще я знаю, что он поступил с тобой как взрослый порядочный мужчина, понимающий, что перед ним глупая девочка. Да еще и не стал твоих родителей волновать. Он попросил тебя больше такого не делать и придумал эту самую газету «Красный отдыхающий», чтобы у тебя было место работы. Так ведь? А теперь ты мстишь. За что только?
Несмотря на загар, Кира побелела:
— Что за чушь? Это тебе Виктория нашептала?! Все наоборот было! Это он приставал ко мне, а я…
Паша понял, что разговор абсолютно не имеет смысла. Кира еще продолжала говорить, обвинять, возмущаться, а он отвернулся в сторону, ожидая, что в его голове возникнут слова, которые объяснили бы Кире суть ее поступков и их результат. Говорить о попытке самоубийства Роберта ему не хотелось. И он ушел.
Теперь на пляже было почти пустынно, и даже солнце, которому теперь было скучно наблюдать за событиями на боровиковском пляже, скрылось за линией горизонта. От этого казалось, что все вернулось на круги своя, страшный маньяк растворился в тумане, да и не было его никогда на этом тихом берегу, где плещутся зеленые волны, покрикивают голодные чайки, а на песке сидит, не отрывая взгляда от моря, рыжий человек.
Пару раз на песок выходили по-прежнему деловитые представители закона, но цели у них были самые обывательские — погрузить свои истомленные работой тела в соленую воду, счастливо пискнуть, ощутив перепад температур, проплыть, фыркая и отдуваясь несколько метров, и выйти из воды обновленными и счастливыми. Все устают и всем нужно море, даже железным феликсам.
Вдруг возле Седова возник тот самый человек, от беседы с которым Паша оторвал Киру сегодня утром. На нем были льняные светлые брюки и голубая футболка-поло.