— А ты, дурында, и поверила? — хмыкнул обходчик. — Скольки немчуры приехало-то?
— Да, почитай, больше десятка.
— Вот как два наберется — я б на вашем месте и носу на ту сторону не казал, девки!
— Да шо нам будет? — махнула рукой молчавшая до того третья девушка.
— Вот как подол на макушке завяжут — узнаешь, да поздно уже будет! — строго ответил Кондрат.
— Да шо вы такое говорыте! — девушка всплеснула руками.
А говор у нее другой, отметил я. Если остальные разговаривают на более-менее чистом русском, пусть и с примесью региональных словечек и оборотов, то здесь явно какой-то местный диалект.
— «Шо говорыте», «шо говорыте»… — передразнил железнодорожник. — Что знаю, то и говорю. Солдаты, они до девок жадные, особливо после боя. Так что мой вам совет: ховайтесь, пока беды не вышло! А теперь кыш отседова!
Спорить со старшими тут было не принято, и, оставив строгому дядьке крынку с молоком и небольшой узелок, деревенские красавицы понуро отправились восвояси. Тут я их понимал — тяжело, когда в шестнадцать лет твою свободу вот так вот грубо ограничивают. А Кондрат этот, сдается, тертый мужик. Впрочем, если по голосу судить, годков ему немало, Первую мировую вон вспоминает… А телефон — это круто! Сане доложить или деда сперва на предмет жизненной позиции прощупать? В принципе, можно и под маской солдат доблестного Вермахта визит нанести, но эффект совсем не тот будет… А через него можно неплохую предварительную разведку провести — кому как не обходчику знать про всякие проблемные места на этом участке? А не выйдет под окруженцев закосить, так ребята всегда с другой стороны зайти смогут. Природный авантюризм в конце концов победил, и, дождавшись, пока будущий «объект разработки» скроется в будке, я поманил Лешку.
— Все слышал? — первым делом спросил я своего сопровождающего.
— Про телефон? Да.
— Сейчас я к дедушке этому в гости наведаюсь.
— А что один?
— Потому что буду красным командиром! Помоги китель снять!
— Ага, и штаны… и подштанники тоже… Ты что же, думаешь, он на твои немецкие галифе внимания не обратит?
— Пока въедет, я уже внутрь зайду. Давай, стаскивай с меня эту «шкурку»!
Слава богу, до пререканий со старшим по званию Леха еще не дозрел, а то, чувствую, пришлось бы на уговоры подчиненного больше времени потратить, чем на саму операцию.
Когда совместными усилиями офицерский китель был снят, я принялся приводить себя в более приличествующий зашуганному окруженцу вид: вытащил нижнюю рубаху из штанов и надорвал подол, зачерпнул немного земли и испачкал ею бинты, взъерошил грязной рукой волосы, с помощью Зельца передвинул кобуру браунинга так, чтобы она висела на боку… В качестве последнего штриха я плюнул на ладонь, приложил ее к земле и слегка испачкал лицо: