Мы быстренько похлопали друг друга по спинам, но веселье сошло на нет, когда стало понятно, что «Волчка» не видно. Выходит, мрачно сказал Финн, наша добыча потеряна.
— А, — Хедин Шкуродер махнул рукой, — не бери в голову, Финн. Груз могли и спасти. Может, ваш кнорр плывет себе, просто мы его не видим.
Может быть. Мы побежали вниз, воодушевленные тем, что скоро покинем сушу и окажемся в море. Мы скользили по склонам, выскочили к полосе кочковатой травы, за которой начинался песок. Чайки кружили над нами с истошными криками, что звучали будто смех безумной ведьмы или плач потерявшегося ребенка. Многие чайки, вестимо, — души утопленников и неупокоенных из владений Ран, Матери Волн, как любит рассказывать Сигват.
Мы пробежали возделанное поле, заметили дымок из печной трубы и фигуру, которая выпрямилась, завидев нас, и кинулась прочь. Все запыхались, даже лошади, и пришлось передохнуть.
Закричал петух, и Сигват хмыкнул.
— Дурной знак, — сказал он.
Финн сплюнул.
— Тебя послушать, добрых знамений вообще не бывает, — пробурчал он.
Сигват подумал, потом пожал плечами.
— Всякое бывает, — ответил он. — Животные обычно предостерегают, редко сулят радость. Петухи — птицы Одина, ибо они возвещают восход солнца, которое Один и его братья, Вили и Be, подняли в небеса, угольями из Муспелльсхейма. Фьялар — красный петух, который поднимет великанов на бой в канун Рагнарека, а золотой Гуллинкамби пробудит богов. И не забывать о Безымянном, что в тот день призовет мертвяков из владений Хель.
— Помню, помню, — пробормотал Финн. — А теперь…
— Если петух кричит в полночь, значит, пришел мертвец, а если он кукарекает трижды от заката до полуночи, жди смерти, — продолжал Сигват. — Крик среди дня, как сейчас, часто предостерегает от беды. Не видишь, он на воротах сидит или нет? Если да, значит, завтра будет дождь.
— Ятра Одина, — пробормотал Финн, вытирая пот с лица. — Отныне только кур держать стану.
— Ну, — протянул Сигват, — кудахчущая курица к беде, как и та, у которой хвост вроде петушиного. Их надо сразу резать. А курица на насесте с утра пораньше предвещает смерть…
— Волосатая задница Тора! — взревел Финн. — Хватит, Сигват, во имя всех богов!
— Вы бы послушали его, — сказал Гарди, указывая назад. — Глядите.
На сей раз ошибки быть не могло — фигуры всадников, высоко на гребне холма. Конные явно искали дорогу вниз. Едва они спустятся на равнину…
— Бежим, — бросил Финн, пот золотился на его лице. — Бежим, будто волк Локи вот-вот вцепится вам в портки!
Мы побежали, спотыкаясь и бранясь. Один из раненых скатился со спины лошади, другой двинулся было к нему, обернулся и увидел всадников, что веером рассеялись по склону, подгоняя своих скакунов и вопя пронзительное «Илля-ла-ла». Он послал лошадь вперед, второй принялся сыпать проклятиями, кое-как ковыляя на здоровой ноге.