Она сильно ущипнула себя. Как глупо нервничать!
— Открыто! — хриплым до неузнаваемости голосом произнесла Нелл.
Дверь отворилась.
— Что так долго не отвечала? — поинтересовался Сент‑Мор.
Очень романтичное начало, подумала она, оглядывая супруга с головы до ног. Похоже, для новобрачного в отличие от новобрачной особый наряд для первой ночи не был предусмотрен. Саймон выглядел наполовину одетым — или раздетым? Черный жилет был расстегнут, галстука не было, распахнутый ворот белоснежной рубашки открывал длинную шею и курчавые черные волосы на груди.
Нелл взглянула через плечо мужа дальше, в сумрак его комнаты. Там на полу виднелся восточный ковер в бронзовых и зеленых тонах и низкая кушетка, крытая зелено‑коричневым бархатом. Это были мужские цвета. В его комнате тоже горел камин.
Она опустила взгляд на книгу, потом снова подняла глаза на Саймона. Ее сердце сильно билось. Казалось, она разучилась нормально дышать. Неожиданно она почувствовала легкое раздражение.
— Это не я так долго не отвечала, это ты так долго не шел, — сказала она.
Он улыбнулся, сунул руки в карманы и привалился плечом к косяку. В этом богатом доме он выглядел так естественно, так непринужденно.
В душе Нелл поднялось какое‑то темное чувство. Саймон был всего в нескольких футах от нее, но на самом деле между ними пролегла пропасть. Как бы он ни старался, ему никогда не удастся узнать и понять ее по‑настоящему, до конца. Он никогда не узнает, что ей не раз приходилось отгонять крыс от горбушки хлеба, чтобы потом ее жадно съесть; что она много раз падала на колени в уличную грязь, чтобы подобрать монетки, брошенные проезжавшими дамами и кавалерами, и они смеялись, глядя на нее из окон своих богатых карет.
Он никогда не узнает всего этого, потому что никакого воображения не хватило бы, чтобы перекинуть мостик между миром богатых и трущобами вроде Бетнал‑Грин. Если бы такой мостик существовал, одному из миров пришлось бы исчезнуть.
— Прошу прощения, что заставил вас ждать, миледи, — подчеркнуто вежливо сказал Саймон.
— Ничего страшного, — хрипло ответила Нелл. Сейчас она со всей ясностью понимала, что наступил момент, когда она перейдет в мир Саймона и все мосты будут сожжены.
По‑птичьи склонив голову набок, он произнес, словно пробуя слова на язык:
— Леди Рашден, леди Рашден…
Ей хотелось перейти эту черту, отделявшую ее от прошлого, и в то же время было страшно. Теперь они были женаты — перед Богом и людьми. Ей хотелось остаться с ним, по эту сторону моста, где не было голода, холода, страха. Саймон был прекрасен, как тот мир, в котором он жил. Она хотела остаться с ним навсегда.