— Что ж. Книги живут дольше камня. О людях я уже не говорю.
— Но книги — это люди! Это память, продержавшаяся тысячелетия.
— Вы думаете, женщину могут интересовать тысячелетия? — засмеялась Роксолана. — Для женщин дорога только молодость. И больше ничего. Но я не женщина, а султанша, поэтому охотно познакомлюсь со всем интересным, что вам удастся найти в Стамбуле. Я тоже люблю старинные рукописи. Но только мусульманские. Других в султанских библиотеках не держат.
— Ваше величество, в ваших руках целый мир! При вашей образованности, ваших знаниях…
— Что общего между моими знаниями и теми богатствами Стамбула, о которых вы говорите?
— Но, ваше величество, вы уже давно могли бы стать владетельницей собраний, которых не знал мир!
— Не думала об этом.
— Но почему же? Разрешите заметить, что это… У вас в руках высочайшая власть…
— Власть не всегда направляется так, как это может казаться постороннему глазу.
— О вас говорят: всемогущая, как султан!
— Вполне возможно, вполне. Но в определенных границах, в определенных и точно обозначенных. Пусть вас это не удивляет.
— Меня все здесь поражает, если не сказать больше! Во время приема вы сидели на троне рядом с султаном. Первая женщина в истории этой величайшей империи и, кажется, всего мусульманского мира. Я счастлив, что был свидетелем такого зрелища. А какой счастливой должны чувствовать себя вы, ваше величество!
— Вы только мужчина, и вам никогда не понять женщину.
— Простите, ваше величество. Я знаю, что вы не только султанша, но и мать. Я слышал о ваших сыновьях — это наполняет мое сердце сочувствием и печалью. Позвольте сказать, что мне показалось странным отсутствие во время приема шах-заде Селима. Ведь он провозглашен наследником трона. И, говорят, ныне пребывает в Стамбуле. При дворах европейских властелинов принцы…
— Шах-заде Селим занят государственными делами, — быстро сказала Роксолана. — Так же, как и шах-заде Баязид. Государство требует…
Не могла подыскать подходящего слова, удивляясь своей беспомощности, украдкой взглянула на посла — заметил ли он ее растерянность? Вряд ли. Был слишком молодым и неопытным, к тому же никак не мог поверить, что разговаривает с самой султаншей.
— Ваше величество, простите за дерзость, но должен вам сказать, что я не верю… не могу поверить, что у вас взрослые сыновья. Мне кажется, будто я старше вас. Вы такая молодая. Тайна Востока?
— А что такое старость? Может, ее и вовсе нет, а есть только изношенность души. У одних души изношены уже смолоду, у других не тронуты до преклонных лет. Что же касается моих сыновей… Мой самый старший, Мехмед, был бы ныне таким, как вы… А Селим всего лишь на год моложе.