Звучали громкие голоса, лилось хмельное пиво. Дружинный дом был велик, места за столами хватало для всех. В дом набилось под сотню викингов, вонь стояла невыносимая.
Олег и Синеус сели друг напротив друга на два трона, явно сворованных где-то в Европе. На праздничном обеде, переходящем в ужин, Олег ел очень много, хватал всё подряд, до чего могли дотянуться его руки, и жадными глотками пил рог за рогом пиво простое, пиво зимнее, брагу. Глаза Синеуса были обращены на огонь, суровое лицо светилось от радости, он не отставал от Олега ни на глоток. Хмель брал его с трудом.
Огонь в очаге задорно шипел, когда снег, вперемешку с дождём, врывался в прорубленную на крыше дыру — дымогон. Пировавшие передавали друг другу псалнериум — пять звонких струн, натянутых на упругое древко (очень похожий на гусли инструмент). Пирующие брали его по очереди в руки и каждый то ли говорил, то ли пел: то о ярости подводного великана Эгира, то о морской глубине, в которой его жена Ран раскидывала свои сети, чтобы выловить утонувших. И конечно о многих и многих победах.
Олег слушал молча, Синеус тоже помалкивал, ожидая, когда Олег заговорит сам. Но когда было выпито так много, что пиво уже не лезло в глотку, а глаза прикрылись пьяной поволокой, Синеус не выдержал.
— Тебя сейчас зовут Олег. Так скажи мне, Хельга-Олег, ты на самом деле зарубил Аскольда и Дира?
— Да нет, это гнусная ложь. Когда мы бегали пограбить Царьград, Аскольд вел 400 суденышек, а Дир — 700, каждый получил от 150 до 200 литр золота.
Синеус от удивления одним сумасшедшим глотком осушил бочонок пива, его усы встали дыбом от восторга.
— Да за такие деньги можно нанять 800–900 драккаров!!! Ведь 800 варягов за год — 10 литр золота, а сколько лодок-то было?
Олег выплюнул косточки какой-то рыбы и пробормотал:
— Да маловато — 2000, на каждой 40–50 воев, да конница, что шла берегом, полстолько.
Усы и глаза викинга говорили гораздо больше, чем его восхищённый рёв. Схватил двумя руками очередной бочонок, залпом выпил. Поймал под столом собаку, выдернул и занюхал.
— Олег, тут недавно у нас в гостях был посланец датского конунга. Так он нам поведал, что у них ходят споры: одни говорят, что ты сын Рюрика, другие, что ты сын Чернобога, а третьи, что ты сын графа Гонселина — коннетабля Парижа.
— Враки всё это, моя мать родилась в деревне, очень давно, сейчас эта деревня называется Новогород; а отец… мама говорила, что он прожил с нами несколько лет на острове. Да какой там остров, это сейчас он маленький, а раньше это был не остров, а огромный островище, побольше Юстландии, у которого сейчас нет названия, а раньше назывался Алатырь. Потом маму и меня под охраной массагетов отец отправил в Афины, а сам во главе могучего войска пошел завоевывать Индию, обещал попозже нас забрать, дальше про него я ничего не знаю.