Гоббс, которому было чуть больше шестидесяти, выглядел старше своих лет; толстопузый, с большими усами, он наверняка прошел бы пробы на роль старого чудака или доброго дедушки в рекламном ролике или мыльной опере. Несмотря на внешнюю благожелательность, он был проницателен, расчетлив и зачастую коварен. Он состоял во многих научных обществах, был сильной и влиятельной фигурой и в них, и в своей области в целом. Каждых год он выбирал из числа своих учеников одного или двух любимчиков и начинал их безбожно баловать: добывал им гранты, обеспечивал самое лучшее лабораторное оборудование и при случае находил работу — словно для того, чтобы продемонстрировать эффективность своего научного руководства.
В первый год аспирантуры Хоуп попала в число таких избранных. И было известно, что если Гоббс в ком-то заинтересован, то этот интерес не замыкается в стенах факультета и не ограничен во времени. Гоббс в одностороннем порядке определял его пределы и проявлял его, как и когда вздумается.
Многим выдающимся профессорам и ученым в различных частях света время от времени напоминали, что они по-прежнему на заметке и их могут в любое время призвать к ответу. И Хоуп, которая первое время не делала почти ничего, а потом и вовсе ничего, чтобы найти работу, прекрасно понимала, что ее пассивность не останется незамеченной. Услышав в телефонной трубке голос Гоббса, звучавший на удивление мягко, она испытала скорее смутное облегчение, чем чувство вины, когда «охотно» согласилась встретиться с ним, чтобы обсудить ее будущее.
— Что происходит, Хоуп? — спросил Гоббс. — То есть я хочу сказать: «Черт побери, что происходит?» — Он налил ей бокал вина. Вино было белое, душистое, очень холодное. В кабинете у Гоббса был холодильник. Гоббс улыбнулся ей, она выпила.
— Почему вы не подали заявления на эту преподавательскую должность в Йорке? Я мог поговорить с Фрэнком.
— Я вышла замуж.
— Ну и что?
— Поскольку я вышла замуж, мне хотелось какое-то время побыть с мужем.
— Какая сентиментальность.
— Мне нужна работа в Лондоне.
— Вам следовало устроиться на работу в Йорке и ездить из Лондона. Сейчас ведь, по-моему, все так делают?
Положенное время она слушала, как он распекал ее за наивность, потом сказала, что не возражала бы против какого-нибудь краткосрочного контракта. Джон думает перебраться обратно в Штаты, неожиданно для самой себя солгала она и сказала, что не хотела бы себя связывать никакими рабочими обязательствами более чем на год. Гоббс недовольным тоном пообещал посмотреть, не подвернется ли что-то подходящее.