Сначала я позвонила отцу, стараясь сделать маленький глоточек кофе перед тем, как он ответит мне.
— Ева. — тон, которым он произнес мое имя заставил меня насторожиться. Я выпрямилась.
— Пап… Все в порядке?
— Почему ты мне не сказала про Натана Баркера? — его голос был хриплым и полным боли. По коже пробежались мурашки.
Чёрт. Он знал. Мои руки начали трястись, я пролила горячий кофе на себя, но даже е почувствовала этого. Я была в панике от страдания в его голосе.
— Пап, я…
— Я не могу поверить, что ты не сказала мне. Или Моника. О боже… Она должна была сказать что-то. Сказать мне, — он тяжело вздохнул. — У меня есть право знать!
Печаль прожгла мою грудь, словно кислота. Мой отец — человек, чей самоконтроль соперничал с Гидеоновским — звучал так, как будто собирался расплакаться.
Я поставила чашку на стол, дыша быстро и прерывисто. Смерть Натана раскрыла все его юношеские «достижения», открывая ужас моего прошлого для всех, кто обладал знанием или средствами его достижения. Будучи полицейским, мой отец имел такие средства.
— Ты бы ничего не смог сделать, — сказала я в оцепенении. Телефон прозвенел, извещая о входящем звонке на другой линии, — ни до, ни после.
— Я мог бы быть рядом, я мог бы позаботиться о тебе.
— Папочка, ты сделал это. Ты познакомил меня с доктором Трэвисом, который изменил мою жизнь. Я действительно не могла ничего начать до этого знакомства. Не могу выразить, насколько мне это помогло.
Он простонал.
— Я должен был бороться с твоей матерью за тебя, ты должна была быть со мной.
— О боже, — мой желудок свернулся в узел. — Ты не можешь обвинять маму. Она долго не знала, что происходит. Но когда она узнала, она сделала все, что было в ее силах.
— Она не сказала мне! — он закричал, заставляя меня подпрыгнуть. — Она обязана была сказать мне, черт ее подери. И как это она не знала?! Должны были быть знаки… Как она могла не заметить? Господи. Я заметил, когда ты приехала в Калифорнию.
Я всхлипывала, пытаясь заглушить острое мучение. — Я попросила ее не говорить тебе. Заставила дать обещание.
— Это не то решение, которое ты имела право принимать, Ева. Ты была ребенком. Она лучше знала.
— Прости меня, — я рыдала. Настойчивый, безостановочный й звонок входящего вызова заставил меня потерять контроль. — Мне так жаль. Я просто не хотела, что Натан причинил боль людям, которых я люблю.
— Я приеду, что повидаться с тобой, — сказал папа хладнокровно. — Я прилечу ближайшим рейсом. Позвоню, как приземлюсь.
— Пап…
— Я люблю тебя, милая. Ты — все для меня. Он бросил трубку. Я была в шоке, это разбивало моё сердце вдребезги. Я понимала, что открывшийся ужас того, что произошло со мной, съест отца заживо, но я не знала, как бороться с этой темнотой.