Клиона подняла голову. Она была девушкой с сильной волей.
— В таком случае, милорд, я удивлена, что вы совершили поступок, который считали дурным, — с вызовом сказала она.
— Вы имеете полное право гневаться на меня. Единственное объяснение, которое я могу предложить, заключается в том, что я… минутная слабость…
— Но теперь вам удалось совладать с ней? — резко спросила она.
— Да, я не имел права…
Чарльз отказался от дальнейших попыток подобрать слова и нехотя встретился взглядом с Клионой. Ее глаза были наполнены гневом, горечью, презрением, и граф попытался убедить себя, что так даже лучше.
— Пожалуйста, простите меня, — сказал он наконец. — И окажите любезность, забудьте о случившемся.
— С радостью забуду, — твердым голосом сказала она. — Я попытаюсь забыть все о сегодняшнем вечере. Я забуду, что вообще видела вас.
Однако Клиона не в силах была вытеснить боль гневом. В следующую секунду она уронила голову в ладони и всхлипнула.
Искушение заключить ее в объятия стало для Чарльза невыносимым. Еще минута, и он не выдержит.
— Думаю, вам нора уходить, — произнес он ровным голосом. — Я последую за вами позднее. Будем надеяться, что нас никто не видел.
Клиона опустила руки, и Чарльз увидел слезы, блеснувшие в ее глазах, и почувствовал дрожь, пробежавшую по хрупкому телу. В следующий миг она бежала прочь от него, словно раненая газель. А он смотрел ей вслед, чувствуя, что жизнь для него кончена.
— Прости меня, — прошептал он. — Милая моя, попытайся меня простить.
* * *
Клиона не добежала нескольких ярдов до ступенек, ведущих к лужайке под окнами музыкальной комнаты. Она резко остановилась, осознав, какое внимание к себе привлечет, ворвавшись в эти стеклянные двери.
Она прислонилась к стене, изнемогая от страдания, пытаясь сдержать слезы, ручьями льющиеся по щекам. В течение нескольких блаженных минут ее окружала и благословляла любовь! Она знала, что общество сочло бы, что она вела себя непристойно, убежав с ним вдвоем, целуясь с ним после такого короткого знакомства, забыв о девичьей скромности ради удовольствия находиться в его объятиях.
Но сердце инстинктивно доверялось ему. Оно шептало, что его чувства к ней искренни и она может без страха вложить свою руку в его и отдать ему свое сердце. Он заключил ее в объятия. Она ощутила его страсть, а также свою, рвущуюся навстречу его чувствам. Более того, она чувствовала его болезненную потребность в ней и готовность уступить этой потребности.
Но потом ее доверие жестоко швырнули ей в лицо. В следующий миг он уже насмехался над ее чувствами.